– Не сразу, – спокойно ответила мать. Ее взгляд стал рассеянным, отрешенным, в выражении лица появилась расслабленность. Она была там, далеко, в своем прошлом. Ксения это почувствовала и не торопила ее. – Нам было трудно соединить наши жизни, но мы справились. Как только мы посмотрели друг другу в глаза и его рука прикоснулась к моей, слова были уже не нужны: мы знали, что принадлежим друг другу.
– Как красиво… А дальше? Что было дальше? – негромко спросила Ксения, обмирая.
– Мы боролись с нашими чувствами.
– Что-о-о? Боролись… с чувствами? Но зачем? Зачем? Вы же полюбили друг друга! Как вы могли с этим бороться? – Ксения снова вскочила.
Мать взяла ее за руку.
– Сядь, пожалуйста. Успокойся. Все не так просто. Чувства – это еще не все. Есть еще разные обстоятельства.
– Как же так? А я думала…
– Ты все правильно думала, дочка. Но есть много других вещей, которые нам с твоим отцом приходилось учитывать. Мы знали, что наши чувства и наши поступки вызовут не просто протест моих близких, не такой взрыв эмоций, какой случается сплошь и рядом в семьях, где дети действуют наперекор воле родителей, а потом всё успокаивается и входит в свои берега. Негодование моих родителей – это видимая всем их позиция на долгие годы. Ведь я оскорбляла аристократическое представление о порядке и добродетели, дав волю своему сердцу. Посягала на незыблемое и святое – на свой долг принцессы, которая должна поступать сообразно дворцовым устоям.
– То есть твой отец, король, счел бы папу неподходящей парой, если бы ты ему сразу сказала, в кого ты влюбилась и за кого хочешь идти замуж? – важно спросила Ксения. В ее голосе прозвучали взрослые нотки, и миссис Сандон опять улыбнулась.
– Он и мысли такой не мог допустить! – кивнув, ответила она дочери.
– Но как папа попал во дворец?
– Он приехал в Словию в числе одного из адъютантов английского генерала, который прибыл с военной миссией.
– Да вы просто чудом встретились! – ахнула Ксения. – А дальше, дальше?!
– Нам помогла моя сестра. Мы же были похожи как две капли воды! Если бы не она…
– О! Так у тебя есть сестра?! Но про сестру-то ты могла бы и раньше мне рассказать! – огорчилась Ксения с укоризной.
– Поверь, что нет. Как я могла рассказать о ней – и не рассказать всего остального?
Вздохнув, Ксения присмирела.
– А ты была еще не готова узнать так много всего необычного. Не каждая, знаешь ли, семья имеет такое начало, как наша, я говорю о нас с папой… Но если бы ты знала, как я хотела, чтобы ты узнала о нас все! Чтобы мы могли поговорить по душам! Мне так этого не хватало! – Миссис Сандон сделала круг по комнате, собрала в узел пышные рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, и обернулась к дочери. – Близнецы – это самая тесная родственная связь из всех возможных! – очень серьезно произнесла она, и голос ее чуть дрогнул. – Хоть я и любила без памяти и продолжаю любить твоего отца, частичка меня осталась с сестрой, с Доротиной!
– Какое красивое имя! До-ро-ти-на… – мечтательно произнесла Ксения. – Но мне всегда очень нравилось твое, мама… Лилла! Как колокольчик звенит. И ты так смеешься, как звенит колокольчик.
– Выдумщица ты моя!
– Нет, не выдумщица, а так все и есть!
– Ну хорошо… Но я хотела здесь, в Англии, зваться Лили, но твой отец мне не позволил. Он сказал, я только Лилла – и никакая я не Лили! А ты знаешь – я всегда все делаю так, как он того хочет. – Миссис Сандон склонила голову набок и выжидающе посмотрела на дочь.
