Грань источилась, но Итан не торопился меня убивать.
Маттео и Альфа 2в стороне оставались безголосыми зрителями. Каждый из них, разумеется, был согласен с происходящим со мной в эти минуты. Троица явила наконец себя во всей красе, но сил сражаться у меня не было. Хотел ведь разыскать их, и вот они явились сами, все разом. С оставшимися силами, я терпел все удары когтей вампира.
Выплеснув порцию злости, Итан прекратил, не смерив меня даже взглядом. Я всё понимал и сам. Маттео, однако, не стал марать о меня когти, лишь швырнул горсть земли мне в лицо. Альфа вслед оскалился, проходя мимо в теле волка. Его укус запросто мог бы убить меня, но им это не нужно было. Им было нужно отнять что-то самое дорогое у меня ради вкушения мести, но сейчас, у меня ничего не было. Меня швырнули на крыльцо…
Я долго пролежал, не столько униженный произошедшим, сколько по-настоящему обессиленный. Что у меня было, кроме пустой злости? Боль. Слабое вампирское тело непривычно трясло. В голове ещё гудели их голоса, каждый из которых отзывался громче колокольного звона.
Голова разрывалась.
– Ты убил Лору.
– Ты виновен в смерти Моники.
– Убил моего брата.
– Лишил сестры.
Я поднялся, чтобы сменить вымазанную в крови одежду. Толстовка и джинсы были уже на выброс. Настолько я ослаб, что самого себя и то таскал теперь с трудом. В тот момент, когда смерть была соблазнительно близка, голову посетила яркая мысль, что может мне действительно прекратить жизнь вампира? Одно моё нахождение в этом городе уже принесло несколько смертей. Никаких чувств. Ни страха, ни сожалений. Я итак перестал что-либо чувствовать, кроме вины. Время, потраченное на эту школу в надежде что-то изменить, оказалось пустым. Вся эта затея не изменила ничего, а я только больше стал вспоминать погибшую девушку и свою вину в этом.
Я слышал, как мне в спину мчалась машина, но не стал ничего предпринимать. Может новая, даже не смертельная, боль вынудит меня что-то иное чувствовать. Заставит хотя бы бороться за жизнь.
Развернулся, чтобы встретить автомобиль лицом.
Уже близились колеса, на языке было предвкушение столкновения, но этого не произошло. Я кубарем покатился, ощущая на себе руки, лихо вытолкавшие меня.
Её отрывистое дыхание целиком ударило мне в шею, пальцы с побелевшими костяшками оставались на моих плечах. Эйвери не сводила с меня глаз, оставаясь на месте. Она приподнялась, судорожно отдергивая дрожащие руки.
Придя в себя, девушка ударила меня по руке. Отдышалась и ударила ещё раз.
– Зачем? – вскрикнула она.
– Я не хотел. – бесполезно соврал я.
– Я видела, как ты смотрел и ждал этого. Ты думаешь у тебя есть запасная жизнь или что? – она ещё раз ударила меня, но совсем слабо в сравнении с первым разом. – Совсем жить надоело?
Я молчал. И этим, как оказалось, вывел её из себя.
– Да что с тобой не так?
Стала плакать, и я совершенно растерялся, не зная, что делать.
Она оттолкнула меня…оттолкнула, зная чуть более одной недели. Я чужой для неё, а она рискнула своей единственной жизнью ради меня. Оттолкнула.
Эйвери Дэвис продолжала плакать, и я крепко обнял её, не спрашивая. А когда она успокоилась, я смог заметить недалеко от нас и её подругу.
Девушка поднялась, вытирая слёзы. Я протянул руку ей вслед, но Эйвери отпрянула, успокаиваясь. Тихо добавила перед уходом:
– Не делай так больше, – попросил её обыденно тихий и слабый голосок. – Пожалуйста.
