Ночь была страшной.
А утром Татьяна пришла ко мне. Она была миловидной молодой женщиной. Правильные черты лица. Хорошая, девчоночья фигура с несформированной грудью. Такие всегда выглядят моложе. Одета бесцветно – подобных женщин не видно. Если такая окажется на дне рождения, никто не обратит на нее внимания. Никто даже не вспомнит через год, что она была в компании. Так сливаться с фоном могут лишь люди, которые сами хотят быть незаметными. Тем более было удивительно услышать страстное:
– Меня мучает зависть. Мне страшно оттого, что я ненавижу свою собственную сестру!
Татьяна была подавлена. На мой взгляд, ее смущало не то, что она на самом деле чувствует, а то, что ее искренних чувств не принимают другие. А это всегда кажется несправедливым.
– Вы влюблены в Евгения? – прямо спросила я, когда она пожаловалась на Ольгу.
– Ну, нет, он младше меня! На три года! – сразу возразила она и отвернулась.
– На каких-то три года? – удивилась я. – Он хороший человек?
– Он очень неплохой парень… Но… у него вульгарный вкус, – выпалила Татьяна.
Получалось, что она сердилась на сестру не за то, что той достался мужчина, о котором грезила сама Татьяна, а просто потому, что Ольга «чужими руками жар загребала», то есть по высоким моральным соображениям!
– У него плохой вкус, потому что он выбрал вашу сестру? А если бы он выбрал вас?
Татьяна трагически поджала губы.
– Вы попались в ловушку собственных грез. Жизнь в мечтаниях кажется вам более реальной, чем ваша истинная жизнь. Ваш мужчина – тот, кто, прочитав письма, будет сражен вашим умом и тонкостью. Если бы Евгений не «клюнул» на письма, вы не страдали бы. А тут тест на мужчину вашей мечты дал положительный результат. Но что будет потом? Будет ли мужчина довольствоваться письмами? Пора бы освоить и другие приемы любовных интриг.
Слово «интриги» я употребила, конечно, зря. Для неиспорченного сознания сорокалетней девушки оно могло обозначать только грязь и мерзость.
– Я хочу сказать ему, что письма писала я, – холодно произнесла Татьяна.
– Зачем? – я не понимала, для чего нужно ломать то, что удалось построить.
– Чтоб он знал правду! – Татьяна ценила правду больше любви, а это всегда фатально для отношений.
– Какую правду? То, что вы в него немного влюблены? Но не больше, чем в саму себя и свои фантазии, между прочим. Или то, что Ольга прибегла к дополнительной помощи? Но я же тоже помогаю девушкам, на сто процентов анонимно, и что же, я должна теперь разрушать пары, которым сама помогла? Вы страдаете не оттого, что много помогали Ольге, а оттого, что делали это редко и мало, да и то в уверенности, что это не сработает, Ольга все равно останется несчастной, одинокой, как и вы. И тогда главная идея вашей жизни подтвердится: я сделала все, чтобы стать счастливой, но еще не встретился достойный человек.
Я нервничала, потому что видела: она не просто собирается открыть Евгению глаза и разоблачить сестру, но именно так и сделает. Этот позыв к моральному поступку сильнее ее*. И сильней моих увещеваний.
Комментарий психолога
* Чем сильнее моральное наказание, презрение других людей, отвержение общества, тем вероятнее следование моральным предписаниям. Татьяной двигал страх наказания, а не жажда правды.
– Неправда, я хотела ей помочь, – заупрямилась Татьяна.
– Отчего же нет радости за сестру?! – воскликнула я.
Когда все так запущено и так болезненно, ничего не остается, как лечить шоком. Зачем откладывать, когда еще Татьяна соберется к психологу!
