На похороны не успел, но все равно первым делом помчал на кладбище.
Там на новом участке, под бугром свежей земли покоилась та, что он когда-то любил больше жизни.
Фёдор стоял, опустил голову, а на него с фотографии смотрела Оля. Такая же искренняя и красивая, как в молодости.
- Что же ты наделала? – спрашивал он у нее и с трудом глотал подступившие слезы.
Все эти годы он интересовался жизнью бывшей жены поверхностно.
В редкие приезды, когда приезжал в дом ее родителей, чтобы подарить Лизке игрушку он ее не видел, а спрашивать не решался. Его всегда быстро выпроваживали под любым предлогом.
Оказалось, что второй муж ее бросил, через несколько лет после свадьбы.
Оля вернулась в отчий дом, но уже не с одним, а с двумя детьми. От второго брака у нее родился сын - Павел.
Подробностей разрыва Фёдор не знал, но догадывался, что красивой жизни бывшая хватила сполна, раз стала прикладываться к бутылке. А два года назад схоронила родителей и вовсе с катушек слетела.
Загулы, пьянки и мужики, которых она меняла, как перчатки.
Результатом разгульной жизни стала третья беременность, которую Оля по какой-то причине все же сохранила.
Родился Мишенька. Хиленький, слабенький, но живой.
Оля и сама не знала, кто его отец, а через полтора года не стало и ее самой.
Банально отравилась паленой водкой.
Боже, как глупо…
Самое интересное, что единственным человеком, кто помогал Оле с детьми, была тетка. Противная, вздорная и злопамятная Марья Петровна, кормила их и присматривала, пока мать пропадала, не пойми где.
- Почему? Почему вы раньше не позвонили мне? – спрашивал у нее в тот же вечер, сидя на кухне, Фёдор, - Я бы приехал.
- Зачем? – слеповато прищурилась старуха, - Чтобы всю душу тебе выкрутила? И ты следом бы спился.
Полковник Рыжов так не считал, но у бабки Маши на этот счет было свое мнение.
Спорить с ней было себе дороже, да и ни к чему теперь.
Единственное, что интересовало теперь Фёдора – это дочь.
- Лизка где? – спросил он, мельком осматривая убогую кухоньку, которую бабка запустила так, что ее не отмоешь теперь.
- В детдоме, - буркнула старуха, - Где ж ей еще быть-то теперь.
- Где? – у полковника чуть дар речи не пропал от услышанного, - Как так вышло? И почему я не в курсе.
- Да, не кипятись ты! – гаркнула бабка, - Разошелся! Как Олька померла, так их сразу и забрали. А на кого их оставят? На меня что ли? Ты либо ослеп, коли костыль мой не заметил.
Только сейчас он увидел, что у бабки с ногами беда. Ходит с трудом, левую ногу подволакивая.
И правда не подумал, что немощная бабка Маша стала.
А ведь ей уж под восемьдесят.
Больше он рассусоливать с ней не стал.
Собрался и поспешил в опеку.
Там его встретили настороженно, даже враждебно.
- Непростая у вас ситуация, - сказала чиновница, снимая очки и смотря на него в упор жадным до денег глазами, - Где ж вы раньше были, папаша? Когда эта мамаша, прости Господи, по притонам шлялась.
- Я военный, постоянно в разъездах, - мягко напомнил Фёдор женщине, - И с Ольгой мы долгое время не общались.
- И ребенка вы видели раз в год по праздникам, - ехидно поддела его она, листая какие-то бумаги на столе.
- Так точно, - в тон ей ответил он, начиная раздражаться.
- Все это конечно замечательно, Фёдор Гаврилович, но, скажите на милость, а как вы собираетесь за ребенком смотреть, если все время по командировкам мотаетесь, в операциях разных участвуете? Вашей дочери нужно учиться.
