Здорово, рыцари лихие
Любви, свободы и вина!
Для нас, союзники младые,
Надежды лампа зажжена.
Юрьеву, 1819
В этом послании, автограф которого сохранился именно в бумагах «Зеленой лампы», находим знаковое сочетание: любовь, свобода, вино. Нет надобности преуменьшать значение слова «свобода» (особенно в сочетании со словом «надежда», а это смысл цвета зеленой лампы, давшей название обществу). И все же явствен акцент (особенно в контексте всего стихотворения, где и любви находится более точный синоним – сладострастье).
Подобный образ жизни в обществе осуждается, причем необязательно заведомыми консерваторами, с чьим мнением зазорно считаться. Интересна попытка Пушкина защитить исповедуемый образ жизни в «Послании к кн. Горчакову»: плотское уводится в тень, а на первый план выдвигается духовное.
Адресат образ жизни поэта осуждает:
Ты мне велишь оставить мирный круг,
Где, красоты беспечный обожатель,
Я провожу незнаемый досуг…
Поэт упрям: свой выбор он делает решительно и осмысленно:
И, признаюсь, мне во сто крат милее
Младых повес счастливая семья,
Где ум кипит, где в мыслях волен я,
Где спорю вслух, где чувствую живее,
И где мы все – прекрасного друзья…
Большой свет поэт знает не понаслышке, он прельщался его «суетой»:
Но угорел в чаду большого света
И отдохнуть убрался я домой.
«Послание к кн. Горчакову», как и послание «Всеволожскому», дает весьма резкую сатирическую картину нравов светского общества.
Не слышу я бывало – острых слов,
Политики смешного лепетанья,
Не вижу я изношенных глупцов,
Святых невежд, почетных подлецов
И мистики придворного кривлянья!..
От бездушности этого лишенного естественности образа жизни и становится заслоном дружба «младых повес»:
Тогда, мой друг, забытых шалунов
Свобода, Вакх и музы угощают.
Когда поэт неприязненно воспринимает «политики смешное лепетанье», его порыв понятен: он имеет в виду политиканство. Возможной альтернативой политической игре мог быть интерес к подлинной политике. Но отказ от «придворного кривлянья» вероятнее означает и отказ от политики вообще, альтернатива указана четко – «свобода», и значит это слово нечто иное, чем в восклицании «пока свободою горим…»
Динамична пушкинская формула – «любовь, свобода, вино». Разные она включает понятия; им привычнее контрастировать – у Пушкина они мирно уживаются. Пойдет крен в одну сторону – напоминает о себе другая. Как не отдать должное факту, что в ссылке, в 1821 году, Пушкин начинает послание «Зеленой лампе» – «В кругу семей, в пирах счастливых…» Себя поэт именует «певец любви», «певец свободы и вина»: то же сочетание, что и в послании Юрьеву, только расчлененное на две части. Пушкин остро ощущает, что времена переменились: для него, изгнанника, особенно, но и для всех:
Младых пиров утихли смехи,
Утих безумства вольный глас,
Любовницы забыли нас,
И разлетелися утехи.
Тем дороже становятся воспоминания.
Горишь ли ты, лампада наша,
Подруга бдений и пиров?
Кипишь ли ты, златая чаша,
В руках веселых остряков?
Где ты, приют гостеприимный,
Приют любви и вольных муз,
Где с ними клятвою взаимной
Скрепили вечный мы союз,
Где дружбы знали мы блаженство,
Где в колпаке за круглый стол
Садилось милое равенство…
Опять уравниваются оксюморонно-несоединимые понятия, но в целом акценты меняются, и на первый план выходит духовное содержание дружеского общения. Значение стихотворений-воспоминаний тем основательнее, что на всех друзей юности, за исключением малого числа избранных, легла тень потрясения весны 1820 года: тут дело не в личной вине былых друзей перед поэтом, но в ощущении добровольного разрыва поэта со всем обществом и в строгой переоценке ценностей.
