С начала VIII века в придворной жизни доминировал род Фудзивара, получивший доступ «к телу государя». Последнее не является двусмысленной шуточкой. Влияние и позиции того или иного рода определялись близостью к императору и правом поставлять своих женщин для благосклонного внимания повелителя. В конце VII века подобной привилегией пользовался род Сога, но в те дни, о которых идет речь, Фудзивара надежно оттеснили конкурентов от трона, и дядя по материнской линии мог рассчитывать на то, что его влияние на юного внука-императора, будет непоколебимо. Интересно, что при довольно ожесточенной подковерной борьбе ни одному самому дерзкому придворному не приходило в голову замахнуться на смену династии. Род божественных потомков богини Аматерасу оставался неприкосновенным. Тем более невероятными покажутся задумки нашего героя, о которых речь впереди.
Незадолго до появления монаха Докё на придворном горизонте столицу потряс очередной мятеж, когда некий Татибана-но Нарамаро замыслил нехорошее против своего дальнего родственника Фудзивара-но Накамаро. Как говорилось выше, Фудзивара распоряжались в императорском дворце, как у себя дома, поставляли жен и наложниц государю, покровительствовали искусствам, присваивали придворные ранги достойным и изгоняли в провинцию недостойных, то есть довольно недурно проводили время. Надо сказать, что отправка в провинцию – вообще не очень приятное дело, но в Японии эпохи Нара изгнание из столицы в глухомань было наказанием, всю тяжесть которого мы просто не можем вообразить. Впрочем, обо всем по порядку. Заговор не удался, и злополучный Татибана был схвачен. Государыня Кокэн, чье сердце обратилось к человеколюбивому учению Будды, настояла на помиловании заговорщиков, апеллируя к родству Татибана и Фудзивара по крови. Недопустимо причинять страдания и бессловесным тварям, так как же можно предать смерти своего родича (пусть и дальнего). Любопытно, что одной из целей заговора было отстранение от власти самой Кокэн, но женщина оказалась выше мелочного сведения счетов. Злонравный Фудзивара-но Накамаро поступил по словам императрицы, но несколько позже снова арестовал своих недоброжелателей и быстро предал их смерти.
Возможно, именно тогда сердце набожной императрицы отвратилось от мира, и она решила вступить на путь благочестия. В 758 году императрица Кокэн покидает престол. Императором становится Дзюннин, человек не столь ревностный в постижении пути Будды, как его предшественница. Фудзивара-но Накамаро приобретает такое влияние, что получает право чеканить монету. Чеканка монеты была тоже позаимствована из Китая, на который без оглядки ориентировалась Япония того времени. Грустная истина состояла в том, что следование принципам управления Поднебесной значительно опережало развитие страны. Натуральное хозяйство, преобладавшее на островах, не слишком нуждалось в звонкой монете, так что ничего удивительного, что через некоторое время чеканка прекратилась. Впрочем, для Фудзивара это право было приятным дополнением к обретенному (как им самим казалось) всемогуществу. Удрученная жестокостью своих подданных, императрица-монахиня занемогла. Придворные лекари и благочестивые монахи не преуспели в помощи государыне, и вот тут-то к постели страждущей явился монах Докё, до того момента ничем не прославленный инок из заштатного, провинциального рода Югэ. С того момента, когда к сорокатрехлетней Кокэн приблизился врачеватель духовных и телесных ран, в стране началась совсем другая жизнь!
