Дождь перестал, а на небе появилась радуга. Мимолетная, но Тая успела разглядеть ее, когда выглянула из кухонного окна. Святослав как раз удалился в ванную, а она решила сварить кофе, напевая под нос приятную песенку.
Он появился до невероятного смешным – в ее махровом сиреневом халате, что на внушительной мужской фигуре почти трещал по швам, а рукавами едва прикрывал локтевые сгибы. Тая захохотала, запрокинув голову и позабыв про кофе, а Святослав только развел руки в стороны:
– Ни одного полотенца, а одежда вся мокрая, даже противно в руки взять.
Они говорили до темноты, пили кофе, затем чай, ужинали вчерашним овощным рагу, и почти до утра наслаждались друг другом.
Святослав позвонил уже на следующий день, хотя, Тая и не надеялась – сомневалась, что такое возможно: ведь словно приснилось всё – и гроза, и поцелуи под дождем, и карамельные, тягучие ласки, нежный шепот на ухо и крупные мурашки по коже, когда он обводил тату-рисунки кончиком пальца. Но, его голос был мягок, в нем звенела нежность, и Тая поверила – так бывает.
И завертелось.
Через неделю Тая не представляла, как жила без него. И образ жизни самостоятельной, взрослой девушки, посылы цветных татуировок, приемы муай-тай, все – забылось, отошло куда-то на периферию. Женственное начало взяло над Таей полный контроль. Святослав поселился в открытой, доверчивой девичьей душе: его внутренняя сила, мужественность, магнетизм, так и сочились сквозь поры, и Тая вдыхала, впитывала, пуская его все глубже внутрь, и влюбленность прорастала на плодородной почве ласк и заботы.
Идиллия длилась два месяца.
Ровно до удара электрическим шокером в шею.
В тот день Тая вышла на работу в особенно приподнятом настроении – даже напарник заметил улыбку и милые ямочки на щеках. Оттаял слегка и принялся виновато посапывать в перерывах между брошенными вскользь репликами. Ехали по привычному для рабочих будней маршруту – заправили несколько банкоматов, забрали из хранилища наличные, чтобы переправить в главный филиал банка. И почти удалось.
Напарник вышел из машины, вернулся через несколько минут с полотняным мешком, Тая привычно отомкнула задние двери фургона, но не дождалась нескольких ответных хлопков по кузову. Собралась выйти из машины – проверить, что случилось. Даже отомкнула дверцу, и в этот самый миг рядом что-то зажужжало, ужалило в шею чуть ниже уха, и Тая почувствовала, как выгибается дугой тело, как немеют конечности. Все случившееся заняло не больше мгновения, но темнота наливалась чернотой пугающе медленно – сознание угасало постепенно, и Тая успела заметить дурацкую пластиковую маску на лице грабителя, спортивную сумку у него на плече, и услышала, как укладывают безвольное тело охранника на соседнее сидение. Дальше темнота укрыла пустым пологом: ни звука, ни шороха.
Очнулась Тая в карете скорой. Жутко хотелось пить: во рту было так сухо, что оказалось больно глотать: трещало что-то в гортани, будто песок в связках поскрипывал.
Они с напарником лежали на соседних носилках.
– Ты как? – хрипло спросила Тая, не узнавая собственного голоса.
– Живой, а ты?
– И я, – закрыв лицо ладонями, ответила девушка.
– Как котят, мать его, – прошептал коллега и зло цыкнул.
Позже был допрос, старательно скрываемый гнев начальства, злорадный шепоток в спину от коллег: мол, доигралась в крутую и всемогущую, но это все прошло сквозь Таю, не задев. Внутри зрело нехорошее, дурное предчувствие еще большей беды: близкой-близкой. Иррациональное чувство, казалось бы беспочвенное. Но очень скоро Тая забыла о странной способности предчувствовать – потому что сбылось. Навалилось бетонной плитой.
