– Приятного вечера, – сказал незнакомец и улыбнулся.
Тая посмотрела в его глаза, и поняла, что пропала.
Такое случается – раз на сто тысяч случайных встреч, или даже на полмиллиона. Да, подумала Тая, просто смотришь в лицо, на черты, и впитываешь, фотографируешь, делаешь визуальный слепок. Чтобы потом – много позже анализировать и думать, а пока – только смотреть и внутренне замирать. Чувствовать, как по телу разливается странное, почти алкогольное тепло, как учащается дыхание, и язык почему-то предательски прилипает к нёбу – сказать в ответ остроумную реплику оказывается совершенно невозможно. Такое внезапное влечение, безграничную симпатию в народе называют «химией», и только теперь Тая поняла – не врут: химия и есть.
Девушка склонила голову набок и, улыбнувшись, кивнула.
Он стоял к ней лицом, прислонившись плечом о ствол дерева. Вокруг громыхало, небо и округу озаряли белые вспышки молний. Вкусивший воли ветер, азартно нагибал кроны старых деревьев, заставляя те натужно скрипеть. С веток сыпались обломки, листья.
– Мы с тобой два идиота, – вдруг сказал он.
– Почему? – удивилась Тая.
Посмотрела смело, вопросительно.
– Потому что только дурак не знает: прятаться под деревом в грозу, значит искать скорой встречи с Создателем. Я не спешу к нему на суд, а ты? – и, не дожидаясь ответа, протянул руку, – идем.
Тая посмотрела на протянутую ладонь, затем на незнакомца, и, не особо раздумывая, вложила свою холодную руку в его – обжигающе горячую наощупь.
– Готова? – отошел от ствола, подводя к краю лиственного навеса.
Тая кивнула.
– Тогда – бежим!
И они побежали.
Тая не знала, что можно влюбиться за полчаса. Смеялась, читая глупые истории в сети, крутила пальцем у виска, когда по телевизору показывали очередную слезливую мелодраму. И вот, смотря в серые глаза, ощущая кожей теплую ладонь, чувствовала, что ее сердце то сладко замирает, то вдруг частит. Приятно было находиться рядом, вдыхать древесный, терпкий запах незнакомца – ветер пригоршнями приносил аромат его парфюма: уже раскрывшийся букет сандала и древесной коры, не такой остро-пряный, как в начале композиции. Легко и беззаботно оказалось слушать его баритон, следовать туда, куда так уверенно ведет.
И словно почувствовав, он вдруг обернулся, обнял за плечи, а потом поцеловал. И губы – чужие, незнакомые, оказались на вкус сладко-горькими, с привкусом грозы. А дождь все хлестал, и одежда давно прилипла к коже, но это неудобство было мелочью, ведь прижиматься к горячему телу оказалось уютно, приятно, будто удалось посидеть у камина, завернувшись в мягчайший плед, и погреть вечно мерзнущие стопы, поворачивая их к огню то так, то эдак. И Тая не захотела оттолкнуть незнакомца, только засмеялась, подняв лицо к светлеющему понемногу небу. А он взял ее лицо в ладони, и поцеловал еще раз. Да так, что шальное веселье уступило чувству более глубокому: первобытному, старому, как сама Земля.
Его звали Святославом. Тая выяснила это много позже, когда они утомленные лежали в ее квартире, на двуспальной кровати.
И, казалось бы – страсть минула, улеглась где-то на дне, всласть утолившись, и можно было прогнать его – выставить за дверь, поблагодарив напоследок, но не хотелось. Так упоительно лежалось у него под боком – до странного безопасно. Почти блаженно. Тая подивилась новому чувству – раньше после близости у нее пульсировала икроножная мышца, и только.
