– Да это так… в больницу вот собрался… Пойду я, засветло надо успеть.
Дидэнко насмешливо скривился, положил ему на плечи ручищи и насильно усадил на скамью:
– Ну-ну, заторопился. Показывай,– кивнул на рюкзак.
– Ты же знаешь, в больницу меня с пустыми руками не возьмут,– безнадежно сказал Иван.– А за две шкурки…
– Ну, ты прохво-ост!– с праведным негодованием протянул Дидэнко.– Добыл для меня, а несешь дяде. За Стрелкой, говорит, присмотри… Ваня, я что, правда на дурочка похож? А, мужики?
Мужики с готовностью хохотнули, недобро глядя на Ивана. Повар Дидэнко для них был авторитет, связываться с которым не хотелось. Толстый Вася – рыжий до красноты детина – возмущенно округлил маленький глазки:
– Говорил я тебе, Олег, говорил: не верь бомжу! Нет, этот, мол, не подведет… Теперь сам видишь!
– Что поделаешь, Вася,– с видом обиженного развел руками Дидэнко.– Душа мягкая, всю жизнь страдаю. Я ж верю людям, верю! Жалею всех.
Иван снова зашелся в натужном кашле. Кашляя, он с досадой снял из-за плеч и развязал рюкзак. Бережно достав пушистую шкурку белоснежного песца, отливающего завораживающим блеском, встряхнул, расправляя, и протянул Дидэнко.
Мужики торопливо вскочили из-за стола, столпились вокруг повара, завистливо разглядывая мех.
– Да-а, мне бы такую штуку тоже… А, Иван?
Ему и другие делали намеки, но он словно не слышал. Разочарованные любители мехов снова уселись за стол. Налюбовавшись песцом, Дидэнко закурил и, кажется, уже не сводил взгляда с рюкзака. Почуяв неладное, Иван поспешно завязал его и твердо сказал:
– Этого не отдам – для больницы он. Я не спешу под кустом загнуться.
Дидэнко испытывающе посмотрел на него и понял, что второй раз номер не пройдет. Раздраженно скомкал сигарету, швырнул ее в мусорное ведро, но быстро взял себя в руки – это у него всегда получалось. Сказал с обидой и упреком:
– Плохо же ты обо мне думаешь, Ваня. Да ты бы и предлагал, я не взял бы. Поправишься – второго отдашь, подожду. Я ведь понимаю твое положение – без прописки, без медполиса, да еще без шкурки – какая тебе больница? Я, Иван, вот что тебе скажу: пусть тебе ничего такого не кажется, мы все, которые здесь, – повел он рукой на мужиков,– уважаем тебя и от души сочувствуем. За жизнь твою непростую. А, ребята?
– Какой разговор!– воскликнул рыжий Вася, подмигнув повару.
– Вот видишь,– почти ласково сказал Дидэнко.– Значит, взаимосвязь между нами должна быть, понимание. А ты смотришь на нас волком.
– Да я…
– А за собаку не беспокойся, будет в целости и сохранности, обещаю! Я как раз собирался поохотиться, с собой возьму.
Чтобы у Ивана не было сомнений, он выгреб из кастрюли в картонную коробку остатки каши, добавил туда нетронутую Иванову, да еще сверху положил мясных отходов. Приоткрыв дверь, посвистел Стрелке. Она не заставила себя ждать, резво запрыгнула в дверь и жадно набросилась на еду.
Иван уныло поднялся, надел рюкзак. У порога бросил:
– Не пойдет она с тобой на охоту – беременна. К тому же хромая.
– Я в собаках тоже соображаю,– самонадеянно усмехнулся Дидэнко.– Главное не резвость, главное – выследить и вовремя подавать голос. Мы с ней найдем общий язык. Стрелка, Стрелочка,– протянул он руку собаке.
Та, не желая отрываться от еды, глухо зарычала. Но Дидэнко всегда был слишком уверен в себе. Как только его пальцы коснулись белой пушистой шерсти, послышался угрожающий лязг зубов и грозный, предостерегающий рык. Повар одернул руку, заметно побледнев, и было заметно, что он борется с желанием пнуть собаку.
