Что реально в этом? Прежде всего, фигура друга-врага Кочубея Андрея Григорьевича Шкуро (19 февраля 1886—16 января 1947). Это была уникальная личность. Шкуро получил блестящее образование. В царское время проявил себя на Кавказе, ликвидируя банды, проникавшие из-за границы, а когда началась Первая мировая война, прославился своей храбростью. Сформированный им Кубанский конный отряд особого назначения наводил ужас на врага. В этом отряде служил и Иван Кочубей. И Шкуро с ним подружился. Что объединяло неграмотного казака с человеком голубых кровей, сегодня не знает никто. Я рискну выдвинуть свое предположение: безумная храбрость, готовность пожертвовать собой во имя родины.
Но после прихода к власти большевиков бывшие друзья стали врагами. Шкуро примкнул к Белому движению, Кочубей – к красным. И Шкуро добивается гораздо более весомых успехов, чем Кочубей. В ноябре 1918 года он назначается начальником Кавказской казачьей дивизии и получает чин генерал-майора. В станице Баталпашинской (ныне Черкесск, я жил здесь с 1974 по 1980 годы) Шкуро организовал производство снарядов, патронов, сукна, кожаных сапог, бурок и шуб для Белой армии. В Зеленчуке по его же приказу началось строительство лесопильного завода для восстановления разрушенных станиц. Кочубей, увы, прославился в основном как анархист.
Шкуро представлял для Сталина реальную опасность, поскольку сотрудничал с гитлеровцами. В 1944 году он был назначен начальником Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС, зачислен на службу как группенфюрер СС (чин, соответствующий генерал-лейтенанту). Подготовленные им казаки жестко подавляли выступления партизан в Югославии.
Так что совсем не случайно Сталин и его окружение, вероятно, вспомнили о Кочубее. Без него, правда, обошлись. Шкуро был выдан англичанами СССР и повешен в 1947 году. Необходимость в появлении Кочубея отпала. Но архивные документы, касающиеся Шкуро и Кочубея, до сих пор не рассекречены. Интересно, не правда ли? Я, имея допуск для работы в архивах, затребовав нужные материалы, тотчас же получал отказ. Всё было точно так же, когда я хотел ознакомиться с делом Валленберга, который, по некоторым данным, скончался от цинги в одном из лагерей Горьковской области. Один, к сожалению, сценарий утаивания нашей истории.
В Черкесске я жил сначала в гостинице, но там меня обокрали. Вытащили деньги, сняли со спящего часы. Тогда я поселился в общаге завода резиновых технических изделий. Это была рабочая общага с такими же нравами, как и в Невинномысске.
Мой сосед по комнате по фамилии Блоха работал на заводе, а в свободное время чинил часы. Узнав о том, что у меня часы украли, подарил мне собранные им самим из запасных частей. И надо сказать, они были у меня долго и шли исправно.
Меня определили в отдел промышленности, строительства и транспорта областной газеты. Этим отделом заведовал Георгий Тимофеевич Мироненко, обаятельный и добрейшей души человек, профессионал своего дела, хотя никаких институтов не кончал.
Он воевал в Заполярье. Немцы подбили его самолёт, он загорелся. Мироненко получил сильные ожоги. В одном унте он двое или трое суток добирался до своей части.
После первой же зарисовки о бондарях, которую я написал под псевдонимом, поскольку так случилось, что один из героев моего материала был мой однофамилец, Георгий Тимофеевич сказал мне:
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
