– Даниил Гришин, восьмой «А», – Данька пожал руку – одновременно нежную, крепкую и… властную.
Нина была ниже почти на голову. «А ведь одиннадцатиклассница!» – пронеслась у Даньки мысль касательно роста девушки.
Нина будто поняла. Улыбнулась:
– Маленькая собачка до старости щенок. Так говорила моя мама. У неё рост – метр пятьдесят один. А у меня – метр пятьдесят два. Но я ещё немного подрасту.
Данька торопился, Нина почувствовала и это.
– Беги, беги, – сказала она. Улыбнулась: – Впрочем, от судьбы не убежишь.
Данька удивлённо приподнял брови, глянув на Нину поверх очков.
– Это я так, философски… – взгляд одиннадцатиклассницы стал серьёзным. – А что я хотела сказать по поводу твоего стихотворения… Которое ты здесь прочитал…
И Данька понял, что его первые поэтические строчки Люция показала очень многим. «Обидно», – подумалось.
– Так вот, по поводу последнего стихотворения, – Нина приподнялась на цыпочки. – Я за него хочу тебя… поцеловать. – Она чмокнула ошалевшего Даньку в щёку. В правую. Опустилась обратно – твёрдо встав на ламинат: – Первые две строчки, кстати, так себе. Зато третья и четвёртая – это мощно! Это очень мощно! Это я тебе и как человек говорю, и как поэт. Ну не совсем поэт, но я тоже пишу. В общем, ещё увидимся. А сейчас – иди. Нельзя опаздывать. К девушке.
К Маше Данька – всё-таки! – немного опоздал. В цветочном киоске слишком долго оформляли букет. Даже не оформляли – что там такого: завернуть в прозрачную плёнку и обмотать бантиком! Букет обматывали газетами, чтобы не замёрз. Декабрь – зима; в это время погода теплом не балует.
Подарок, точнее, два подарка Данька купил в обычном магазине известной торговой сети; чего там только не было! – даже книги.
Бежал по улице, торопясь. Два раза поскользнулся, но не упал – зато весь вспотел, представив, что упал бы на цветы или на коробку конфет в ярком праздничном пакете. В пакете была ещё детская книжка с русской народной сказкой «Репка» – купил её так: с одной стороны, для улыбки, с другой – решил сказать короткую, но яркую речь, связанную именно с темой этой сказки. «Если пустят на день рождения…» – не давала покоя мысль. Помнились спина Маши и её вскрик: «Не приходи ко мне!»
А домофон не работал.
И дверь оказалась закрыта.
Сначала Данька хотел стукнуть в окно, но, поразмыслив, понял, что так его скорее точно не пустят, чем будут рады. И тогда он сел на скамейку у подъезда и достал смартфон.
Прошло всего два гудка, и в ухо раздалось не «Да?», не «Алло?», а, будто и не расставались, – продолжением разговора:
– Я же сказала: не приходи ко мне!
В окне, в которое Маша предлагала стучать, если дверь будет закрыта, вспыхнул свет. За занавеской возник силуэт. Потом занавеска дёрнулась в сторону, и Данька увидел Машу.
И Маша увидела его.
– Я хочу извиниться, – Данька заторопился со словами, боясь, что девчонка отключится, перестанет слушать его. – И за то, что опоздал, тоже. И ещё я очень хочу поздравить тебя с днём рождения! Кстати, ты очень красиво смотришься за окном. Но я точно знаю, что стекло искажает черты. В реальности ты много красивее…
– И? – Маша шмыгнула и свободной рукой быстро коснулась глаз – будто смахнула слёзы.
– И цветы замёрзнут, если не окажутся в тепле, – Данька шмыгнул тоже – случайно так получилось. И улыбнулся: – Я-то – ладно, а их жалко. Они такого отношения не заслужили.
Секундная пауза показалась ему вечностью.
