-
Боже! – она закатывает глаза, - короче, Рамиль. Не буду ходить вокруг да около.
Василиса поживет тут некоторое время. И не в комнате для прислуги, а в
нормальной комнате на втором этаже с балконом. Анечке нужно больше солнечного
света. И умоляю, не обращайся с Василисой как с прислугой, понял?
-
Нет. Вот сейчас я точно ничего не понял. – Я удивляюсь всё больше, - с какого
хера здесь должна жить твоя подруга, да ещё с мелкой пигалицей?
Вижу,
как вспыхнули щеки у молчаливой незнакомки, но меня это нисколько не волнует.
-
Рамиль. Я тебя прошу, хоть иногда веди себя как настоящий мужчина! Василиса в
сложной ситуации, её муж-тиран оказался полным козлом и сейчас они разводятся.
Он просто выгнал её из квартиры на улицу! У тебя есть хоть капля человечности?!
Смотрю
на эту Василису и силюсь понять, как она вообще умудрилась выскочить замуж.
Господи, блядь. Злюсь. Я не готов к тому, что моё уединение будет вот так
просто нарушено. И если до этого я ещё с горем пополам мирился с длинноногими и
напрочь безмозглыми красотками, то сейчас явно другой случай – да я рехнусь,
если тут будет скакать и верещать этот мелкий ребенок, а его мамаша начнет
устраивать свои порядки.
-
Ну, уже нет…
- Свет,
извини, но мы, наверное, поедем. Найдем другое место, не переживай.
Она,
наконец, подала голос, и я с удивлением уставился на мягкие, блестящие губы.
То, что сильно волнуется, понял сразу, но не думал, что настолько.
Голос
дрожит, он одновременно такой мелодичный и кроткий, что это кажется очень
необычным. А ещё – знакомым. Где я мог слышать этот голос? Правильно – нигде. Я
не мог знать эту женщину, это исключено. Если, конечно, Светка не таскала её за
собой повсюду как карманную собачку на привязи.
Она даже
не смотрит на меня – опустила глаза и, похоже, изо всех сил сдерживается, чтобы
не зарыдать. Ну, к слезам я имею стойкий иммунитет. Вообще, женские слезы
вызывают во мне только раздражение и антипатию. Чем больше женщина плачет, тем
быстрее я исчезаю из её жизни. Это мне даже вспоминать не пришлось, само
выявилось.
Пожалуй,
единственный, к кому я испытываю хоть какие-то теплые чувства – это Фил, мой
старый верный котище. Именно сейчас он, лениво потягиваясь, вышел на веранду и
зыркнул на меня желтыми глазами. Длинная шерсть торчит во все стороны – похоже,
снова лазил где-то на чердаке, собрал всю грязь и застрял в какой-нибудь трубе.
Посмотрев на меня несколько секунд, Фил вдруг отвернулся и пошел в сторону моих
нежеланных гостей.
Мелкая
девчонка широко улыбнулась, а её глаза радостно засияли:
-
Мама, можно?
-
Нет, милая. Он может поцарапать. – В голосе необоснованная тревога. Похоже, у
этой мадам какой-то диагноз. Час от часу не легче.
-
Но, мама… - девчонка замолкает и обиженно сопит.
Я с
интересом наблюдаю, как, аккуратно ступая, Фил подходит к этой женщине и трётся
об её ногу. А когда начинает утробно урчать, я и вовсе не скрываю изумления:
- Ты
что, себя валерианкой облила? Фил не любит людей, а особенно, не любит женщин.
Она
поднимает на меня свои большие глаза и молчит. Только Светка почему-то довольно
улыбается:
-
Даже твой нечёсаный кот разбирается в людях лучше, чем ты. – Заявляет она с
мрачной уверенностью, - сразу понял, кто теперь будет о нем заботиться.
-
Если она будет готовить так же, как мои предыдущие «сиделки», то потеряет
расположение Фила очень быстро. – Я усмехаюсь и осматриваю эту Василису более
внимательно, - и сколько ей нужно платить?
