Где здесь ванная? Заглянула за кирпичную стену — гардеробная. Обошла с другой стороны и попала по назначению. Боже… Обхохочешься — рядом с душевой кабинкой ванна задернута белой занавесочкой с изображение голой бабы — силуэт, точно в журнале мод. Боже, поделка с Алиэкспресс на ярмарке тщеславия…
Лида… Успогойся, гнусавым голосом произнес мой внутренний разъяренный. Снимай коллекционное платье, смывай липкий пот, закутывайся в махровый халат — белый, точно саван. И сигай в черный гамак.
Стоп. Мы пиццу заказали. Я не подписывалась на лечебное голодание. Я подписалась побыть шофером… Ну, хреновый из меня шофер… Согласна. Бампер помять в первый же час… Все претензии к производителю, а не ко мне.
Господи, как я хочу спать… Пусть даже в гамаке. Только не с Давыдовым.
Ну действительно, не станет он клеиться к девушке своего водителя. Хоть в этом Хруслов, кажется, оказался прав. Или я просто не во вкусе дяди Федора… А все равно, блин, душа в пятках.
Вызвалась помочь, называется… Хруслов козел, так его босс в кубе козлина… А я дура в геометрической прогрессии — могла бы догадаться, что это работа не на вечер, а до утра… До утра в гамаке. Хотя если попрошусь на кровать, не откажет.
Не попрошусь.
8. Глава 8 "Мерд и другие нехорошие слова"
Лерка не права — клин клином, это не тот случай, когда одного козла через другого забываешь. Давыдов не вариант, он избалованный женским вниманием циник. Лигоцкий был просто маменькиным сыночком. Мамочка сказала послать Лидочку, он и послал, не задумываясь…
Мерд! Это по-французски субстанция, в которую я стараниями Хруслова вляпалась. Мерд — еще и французское ругательство, которое я использую во всех непонятных ситуациях. Как нынешняя, к примеру. Стою перед огромным зеркалом в чужой ванной комнате и понимаю, что платье мне не снять. На часах нет десяти: еще можно позвонить его хозяйке и сказать: прекрати, Лерунчик, на тканях экономить!
Ну что ж — буду спать в платье, а завтра пусть распарывает швы… Швея-мотористка! А я сегодня шоферня… И завтра ей буду с самого утра! В том же платье! Кто мог предположить, что я познакомлюсь с господином Давыдовым таким вот дебильным образом. Да и вообще, что когда-либо с ним познакомлюсь. Оно мне надо было?
Давыдову надо было взять такси и вызвать эвакуатор, раз шофёр сломал ногу.
Идиот Хруслов! И идиотка я, что не предложила ему такой простой выход из дерьмовой ситуации. Шарики за ролики зашли у меня, и у него. Но и Давыдов хорош — не был же в стельку пьян, чтобы не соображать! Сдурили все трое, но отдуваюсь я одна. Мерд!
— Фёдор. Фёдор? Фёдор! — повторила я своему отражению на разные лады.
Лучше бы он остался для меня Федором Александровичем. Федя звучит по-детски или наоборот по-взрослому, то есть слишком лично, но Фёдор, прости господи, еще хуже — благодаря Союзмультфильму…
Дядя Фёдор! Ну какой Давыдов дядя — возраст Христа всего лишь, наверное… В тридцать пять люди все же выглядят куда солиднее. А этот… Ржёт со мной или с меня битый час.
Пусть ржёт! Главное, пусть руки не распускает. Боялась, все будет намного хуже…
Нет, Давыдов не жлоб, не педант, не извращенец — ну, хотя бы на словах. Дом у него до отвращения приличный. Ничего лишнего и ничего личного — говорящего о хозяине. Кирпичные стены молчат. Главное, чтобы гамак не рассказал мне ночью ничего лишнего. Свою спальню дядя Фёдор не предложил, к счастью. Гостевая отсутствует. Много пустого пространства, чтобы ходить и думать, а спать негде… Посторонней девушке. Мужик, конечно, и на диване вздремнуть может. И все же это совсем плохие условия труда: из двухсот квадратных метров можно было спокойно выделить хотя бы восемь под каморку для прислуги!
