— Без секса, — перебил мой внимательный слушатель. — Со счетами от психологов. Это не другая жизнь. Это не жизнь, Лидочка.
— Все хорошо. Я не жалуюсь.
Его рука быстро пропала с моего лица, сейчас она давно уже лежала локтем на столешнице.
— С Хрусловым пыталась?
— Смеёшься, что ли? Он брат моей подруги! И вообще…
— Ну вот «вообще» это уже ближе к истине, — улыбнулся Давыдов, и его руки снова потянулись ко мне.
Уже обе и застряли на талии. Он ее не сжал, а будто решил придержать меня рядом, точно я должна была дать деру после его следующей фразы:
— Давай поспорим, что перед Яшкой ты не устоишь?
Я усмехнулась и нечаянно тронула коленкой его ногу. Или это его нога неслучайно тронула мою.
— На что будем спорить?
— На тебя! — усмехнулся Давыдов. — Не могу же я спорить с девушкой на деньги. Если он тебя соблазнит, то ладно. Так уж и быть, я проиграл. А устоишь, я выиграл, и тут уж извини, плати долг…
Я улыбнулась во весь рот, но удержала гомерический смех внутри.
— То есть ляжешь права, ляжешь слева, все равно вые…
— Правильно. Такова жизнь… Лида, ну серьезно. Мы тебя с Яшкой бесплатно вылечим.
Его хватка сделалась сильнее. Я уже обеими коленками упиралась ему в ноги, а через секунду оказалась между ними впечатанной в стул.
— Телефон твой есть, приблизительный адрес знаю. Город маленький. Никуда ты от меня не денешься…
— Спортивный интерес, что ли?
— Бери выше, — хохотал он в открытую. — Врачебный!
И руки его взяли меня выше талии. Скользнули не только под пиджак, но и под футболку.
— Это вот там, да?
Он чуть приподнялся на перекладинах стула и коснулся губами моего лба.
— Потому что вот тут все в порядке.
Это он стиснул мне грудь, до боли, проверяя родство сосков со стойким оловянным солдатиком. Через секунду на груди осталась лишь одна рука, пальцы другой дернули завязки на семейниках.
— Я прошу, не надо…
Моя просьба остановила его пальцы. Я завладела натянутыми, точно струны, концами шнурка и завязала новый бантик.
— Тело даёт сбой потом, — буркнула я, пытаясь отойти от барного стула.
Но не смогла: теперь обе его руки покоились у меня на ягодицах. Пока не ущипнул и не шлепнул. Это только пока…
— Если ты сейчас же не прекратишь, я звоню в полицию…
По его губам скользнула улыбка. Добрая.
— И на что ты рассчитываешь? Жмурика нет. Звоните, когда будет жмурик, приедем. Ну а попытку изнасилования доказать невозможно. Здесь везде камеры: от машины до квартиры ты дошла сама. Я тебя даже за руку не держал. Сечёшь? Когда баба идёт ночью к мужику на хату, на что она рассчитывает? Чай попить?
— Федя, это не наш случай…
Я чувствовала, как сердце стучит в висках. Вся сжалась, но, увы, не выскользнула из рук Давыдова — его тиски сжались ещё сильнее.
— Чем не наш? Скажи…
— А тем хотя бы, что я тут нахожусь не по своей воле, а по воле Хруслова, — цедила я сквозь зубы. — У меня имеется свидетель разговора с ним…
— Свидетель? Разговора? — скалился Давыдов уже без смеха. — И ты реально веришь, что Хруслов скажет слово против моего, чтобы защитить тебя?
Я пожала плечами, и это машинальное движение спасло мой зад: Федечкины ручки переместились ко мне на плечики.
— Не отвечай…
И снова МЕРД! Так и просится в описание происходящего — с Давыдовым нельзя радоваться, всегда будет рано! Он не приобнял меня за плечики, он надавил мне на плечи, чтобы я очутилась у него на коленях: сесть мимо не получилось даже при большом желании: выстоять и не сложиться гармошкой под таким натиском я просто не смогла…
