Эллине нравился сад друга, небольшой, но ухоженный — Гланер не поскупился на приходящего садовника. Для чего гоэту сад? Для того же, что и дом. Гланер с юности привык жить на широкую ногу, кроме того надеялся вслед за отцом получить дворянство, а, по его мнению, аристократ, даже будущий, не мог жить неизвестно где.
Калитка оказалась не заперта. Гоэта толкнула ее и зашагала по выложенной дробленым камнем дорожке к крыльцу. Однако не дошла, остановилась, залюбовавшись композицией с солнечными часами и затейливым узором из ракушек и смальты. Очередная бездумная трата денег, зато необычно, притягивает взгляд.
Гланера дома не оказалось, но открывшая дверь прислуга знала гоэту и беспрепятственно пропустила в комнаты.
— Проходите, я сейчас чаю заварю, — засуетилась служанка. — Господин Ашерин скоро вернется: работа.
Эллина понимающе кивнула и прошла в гостиную — самую пафосную комнату в доме. Если на прочих Гланер сэкономил: амбиции и заработок — вещи полярные, то тут расстарался. Обтянутая кожей мебель, часы с боем, небрежно брошенная перед камином шкура — все атрибуты богатой жизни. Гоэта не раз упрекала друга за расточительность, тот лишь отмахивался.
Женщина скинула ботинки и с ногами забралась на диван, благо Гланер разрешал. Сам он объявился через час. К тому времени Эллина успела выпить чаю и обсудить последние новости со служанкой.
Друг поинтересовался самочувствием подруги, приготовил ей лекарство от хандры, как он выразился, и предложил съездить к источникам.
—Денег нет, — вздохнула Эллина. — Брать из банка не хочу: там таки-и-е проценты!
— Зато у меня есть, — Гланер плюхнулся рядом и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Лин, — с укором глянул он и положил руку на обшивку дивана, — долго гордость собираешься выпячивать? Я тебе не посторонний, считай подарком.
— Прости, но я таких подарков не беру, — покачала головой гоэта.
— Вот упертая! — Гланер в сердцах стукнул по дивану. — В кого такая уродилась?! А если в долг? Или в долг ты тоже не живешь?
— В долг могу, — согласилась Эллина, отхлебнув из чашки успокоительное. От него отчетливо пахло корнями валерьяны. — На пару недель бы съездила, никогда не бывала в Трие. Красиво, наверное! Только, увы, одни мечты.
Она поставила чашку на стол и спустила ноги на ковер. Яркий, узорчатый, он сразу привлекал взгляд. Эллина все порывалась купить такой, но жалела денег.
Уютно в гостиной Гланера! Много разных диковинок из других стран. Сразу видно, хозяин — эстет, не простой мещанин.
Гоэта хихикнула, вспомнив, каким видела представительного мужчину в черной рубашке. Он не всегда такой важный, Гланер любил выпить, не раз набирался, как свинья. Но, надо отдать ему должное, вел себя прилично, песен не пел, лицом в тарелке не засыпал.
Разговор зашел о показаниях, которые гоэт дал следователю. Как и предполагала Эллина, он приукрасил правду вымыслом. По версии друга, гоэта недалеко от стоянки экипажей закатила истерику, пожелав немедленно попасть домой. В расстроенных чувствах она ринулась в проулок, где обнаружила труп.
Дальше шло короткое совпадение с истиной: гоэта наклонилась, увидела девушку, испугалась. Попыталась взять экипаж — не успела, побрела домой пешком. На полпути ее перехватил Гланер. Он принял состояние подруги за продолжение истерики и не стал задавать вопросов.
Все расписано чуть ли не по минутам, так, чтобы, оставшись одна, гоэта не успевала убить девушку. Плюс любой маг, даже низший, заметил бы последствия ритуала: прилив сил, прорывающуюся в вещный мир яркую ауру, а Гланер клялся добрым именем родителей, подруга выглядела подавленной, еле переставляла ноги. Какая из нее темная!
