– И родила дочку! – хлопала в ладоши Малина.
Эта часть была ее любимой.
– Да, но не сразу, – поправляла мать. – Была она уже немолода и отлично помнила, как бывший возлюбленный возжелал присвоить ее дар себе. Так что пришлось ей пойти на маленькую хитрость.
– Какую? – распахивала глаза Малина, прекрасно зная ответ.
– Отправиться в ближайший городок и найти незнакомца. Ни как звали случайного встречного, не знала, ни чем он жил. Провела с ним всего одну ночь, зато полную любви.
Что такое «ночь, полная любви» в те времена Малина не вникала. А, как подросла, стеснялась спрашивать. Куда подевался незнакомец, она тоже не додумалась узнать. Ее заботила судьба Праматери. Уж больно она желала быть на нее похожей.
– А потом она родила дочку, да?
Мать кивала.
– Через девять месяцев. Ей она передала дар, повелев, чтоб в дальнейшем сделала и остальных научила.
В детстве Малина отчаянно хотела понять, как это, когда у тебя есть отец. Настоящий, как у одноклассников, а не призрачный, из скупых материнских рассказов. С годами это прошло. Статус безотцовщины не тяготил, ведь среди сверстников таких было полно. И все-таки, узнав о судьбе девочки, она озадаченно спрашивала:
– Неужели она не скучала о папе?
Теперь, лежа в постели, Малина хмурилась. Дубина! Уже тогда, по тому, как украдкой вздыхала мать, можно было понять, что с ее папой приключилась вовсе не ранняя смерть! Но маленькая Малина принимала за чистую монету все, что говорила мама. А, повзрослев, разуверилась в магии, которая так и не соизволила появиться.
– Сначала печалилась Праматерь, что родной отец никогда не увидит дочь, потом поняла: так даже лучше, – рассказывала Мариэтта Аркадьевна. – Росла девочка красавицей и умницей. Пела в лесной чаще, танцевала с птицами, смеялась над шутками ветра. В общем, была чудом, одним из тех, что щедро творила Праматерь. Отец точно захотел бы показать ее миру. Забрал бы из лесу, увел подальше от древней магии. И не осталось бы от той следа, – добавляла мать, и Малина волновалась.
– Это плохо? – вопрошала она. – Что магия могла исчезнуть?
– А ты сама как думаешь? – задавала мать встречный вопрос тоном, в котором сквозило едва прикрытое неудовольствие.
Малина не думала никак, но под строгим взглядом развить мысль не решалась. Вместо этого спрашивала:
– А что было после? Когда Праматерь совсем состарилась?
Мариэтта Аркадьевна хмыкала, однако на это отвечала без промедления:
– Вышла она на лесную опушку, скинула одежды, протянула руки в луне и обратилась сияющей пылью, которая взмыла высоко в небо. С тех пор ночь – время ведьм, а луна – природное воплощение Праматери.
Подобные беседы велись поздними вечерами, поэтому Малина частенько выглядывала в окошко и, указывая пальцем на ночное светило, интересовалась:
– Выходит, это она?
– Мы почитаем ее в равной степени.
Какое-то время Малина молча рассматривала яркую точку в ночном небе, а потом задавала самые разные вопросы. Слышит ли Праматерь шептуний? Может ли отвечать им? Есть ли у нее имя? На большую часть Мариэтта Аркадьевна отвечала коротко:
– Если веришь, все возможно.
На последний с грустной улыбкой замечала:
– Имени Праматери никто не знает. Существует поверье, что оно начиналось на букву «С», как свет. Свет луны.
Увы, в детстве Малина не связывала историю Праматери со своей судьбой. Была очарована самой идеей колдовства и мало думала о том, что за ней скрывается. А кое-что и сама скрывала. Уже от собственной матери. Наслушавшись ее рассказов, Малина ложилась в кровать и видела один и тот же сон. В нем девчонкой она кружилась у ночного костра посреди леса в компании ведьм постарше. Они, не стесняясь, сбрасывали одежды, танцевали и смеялись, абсолютно не боясь быть обнаруженными.
