С пятого этажа он видел церковь. Уже темнело. Солнце спряталось за гребнем гор, отливая красный оттиск своего последнего вздоха дня на перламутровую корку льда. Он стоял у окна и видел в отражении свой темный силуэт, затопленный пейзажем. На груди у него были улицы, на голове – горы, озеро и небо. Горизонт превратился в лестницу из разных оттенков заката. А на лбу – золотой крест, словно пригвожденный к этому закату. И весь этот пейзаж нарушало лишь его дыхание, прилипшее к стеклу.
Было холодно. В своей новой квартире с темными стенами и дощатым полом, чьи дощечки были выложены елочкой, можно было увидеть лишь одну картину: его жена и дочь, укутанные одеялами, лежали на раскладушках возле буржуйки. Час света уже прошёл. Больше в этот день ничего важного не будет. Свет включали лишь на один час. Такое распоряжение дало новое правительство, когда вся страна моментально оказалась в блокаде. Дрова запретили добывать вырубкой леса. Запрет исходил от нового лидера провинции. Поэтому сжигали мебель и книги. Очень хорошо горели пропагандистские брошюры ушедшей власти. Еды всегда было мало. Можно было бы добывать рыбу с озера, но и это было под запретом. Узурпатор держал всех в страхе и подчинении. Он был обыкновенным бандитом. Того, кто прекословил и попирал его указы, изгоняли из города. Мужчины в городе разделились на две стороны: законного правителя Магнифита и похитителя его власти.
У окна стоял законный представитель города Роберт Магнифит. Он смотрел на свой старый дом – базилику, где теперь жил его враг. У печки лежали его жена и дочка – Кнара и Талия. Семья не так давно узнала о гибели Карлена. Талия уже успела выплакать все слёзы, а мать лежала, не спала и смотрела на своего мужа, дрожащего у окна.
«Кто ты такой, чтобы так ко мне относиться. Что я тебе сделал? Я человек, который был вечно предан тебе. Твой верный сын. Я ни разу не сомневался в твоей власти. Я всегда тебя прославлял. И чем ты мне отплатил? Какой славы я удостоился? Ты отнял у меня все: моего сына, моего наследника, мой дом, мою власть, данную мне отцом. Разве я просил об этой власти? Никогда. Я получил её по твоей воле и не противился. А теперь твоя воля такова, чтобы унизить меня. Моя семья, мой народ в нищете и в страхе под тем, кто сейчас сидит в моем доме. В доме моего отца. В твоем доме. А что ты сделал с моим сыном? Убил его? За что? Уж он был справедливее нас всех вместе взятых. Это что, воля твоя? Да нет у тебя никакой воли. Без тебя здесь все решается. Слышишь меня? Без тебя. Сила правит, а не ты. Сильный побеждает слабого. Ладно я. Ладно моя семья. Ты столько невинных принизил, а разбойников возвысил. Позволил им все это. Вот она, воля твоя. Свершилась… я отрекаюсь от тебя. Нам с тобой больше не о чем разговаривать. Чтобы ты ни делал, ты предал меня. Я тебе этого не прощу. Иди своей дорогой, и об одном тебя прошу: никогда больше не трогай меня. Так будет лучше. Да, так будет лучше».
