Маня и Волк - страница 20

Ну вот и дом… любимая улица и крыша, при виде нее сердце запело, но умолкло, как только я вспомнила, что собираюсь продавать дом. Ведь это рациональное решение адекватного человека, второго такого предложения может не быть. С каждым перечисленным фактом настроение падало туда, откуда его почти вытащили мысли о палочках твикс. Если бы можно было на время вылезти из тела и не чувствовать камень в груди и канатный узел в животе, я бы точно вылезла.

Открыла ворота, загнала машину. Зависла минут на десять, светя фонарями на дом и разглядывая его в поисках недостатков. Если доказать себе, что он плох, то легче будет его продать, но он был прекрасен даже в свете холодных фонарей. Маленький и уютный, совсем не страшный… Кот запрыгнул на окно и заорал, я очнулась… пора возвращаться в пока еще свой дом.

На моей территории было темно. Свету одинокого дорожного фонаря мешал забор. В планах был фонарик, чтобы освещал территорию, но теперь в этой покупке не было смысла, если я собираюсь продать дом. Закрыв ворота, открыла пассажирскую дверь, и так как лень была преобладающим качеством моей личности, решила все и сразу донести. Коробку с вафельницей, продукты, папку с документами и кошачий корм. С трудом захлопнув дверь машины, направилась к дому, попутно пытаясь нашарить в карманах ключи от дома.

Не знаю, обо что я споткнулась, возможно о собственные ноги, но летела я до самой веранды.

Горка покупок почти не смягчила удар, скорее наоборот. Угол коробки с вафельницей влетел в живот, но сильная боль в коленке, которой я налетела на торчащий из земли уголок кирпича, перекрыла остальные ощущения. Все вещи разлетелись по сторонам, а боль световыми вспышками мерцала внутри головы, эхом разливаясь по телу. Какое-то время ушло только на то, чтобы начать дышать ровно. Медленно приподнявшись на руках, плюхнулась на попу, оглядываясь в полной темноте и пытаясь оценить обстановку. Почти полная темнота, где телефон — непонятно, посветить было нечем. Еще и ключи, которые я, кажется, успела достать, выпали.

Пограничники не справились, причем не справились капитально. Услышав чей-то плач вперемешку со всхлипами, я испугалась, потому что не сразу поняла, что это мой, и, конечно, именно этот момент выбрал сосед, чтобы осчастливить меня своим визитом.

— Что случилось? — донесся голос Ален Делона со стороны леса. Сосед, видимо, решил снова воспользоваться плохо огороженной территорией за домом и пробирался ко мне.

Мне только этого счастья не хватало. Я резко перестала реветь, прикусив губу, попыталась как-то подняться и желательно одновременно с этим собрать все, что уронила, обратно в руки, но попытки нашарить в темноте вещи, да хотя бы телефон или ключи, не увенчались успехом. Во-первых, болела рука и за что-то цеплялась, а во-вторых, сосед с фонариком на телефоне нарисовался слишком быстро, направив на меня слепящий луч.

— Что случилось?! — спросил он.

Я сидела на земле. Вся грязная, в куче вещей, в драных штанах, все потерялось и болит, к тому же я, пока ехала от маминого дома до магазина, не заметила, как расколупала маленький прыщик на подбородке, и была просто уверена, что именно сейчас, при свете фонарика с телефона, тот, конечно же, выглядит как звезда на сцене при свете софитов, и сосед смотрит только на него. От вселенской несправедливости слезы потекли сильнее, я разозлилась еще больше и, чтобы отвлечь его от своего прыща и драной коленки, схватилась за обнаруженную благодаря появившемуся источнику света папку с документами и с писклявым взвизгом: «Я ничего не подпишу!» запустила в него папкой, но та почему-то шлёпнулась мне под ноги и я наконец обратила внимание на руку.