Отец говорил «окуклилась», когда я так куталась в одеяло и замирала, падая
куда-то в глубину себя. Так я сделала и в этот раз. Когда не было никаких идей,
что делать дальше, когда жизнь непонятно чего ждала от меня, снова оставляя на
развилке, я кутаюсь в одеяло и замираю, смотря перед собой. Бесполезная суета в
сознании замирает, извилины цепенеют и я просто смотрю в никуда, пока все
чувства не улягутся и не потеряют свою остроту. Сколько я так просидела, не
мигая и смотря в одну точку, неизвестно, но вывел меня из оцепенения сосед,
снова нагло пробравшийся на мой участок через забор за домом.
Ален Делон медленно приблизился, наклоняясь вперед и заглядывая под козырек
из одеяла.
— Фух! — выдохнул он, улыбаясь. — Я подумал, ты просто одеяло забыла на
кресле в форме… — Он в воздухе очертил фигуру, напоминающую мой кокон. — В
форме тебя.
— Привет, — выдавила я улыбку, спуская ноги с кресла на пол и возвращая
телу подвижность и ощущения.
— Привет, — отозвался сосед, с тенью беспокойства разглядывая меня. — Все в
порядке?
— Да.
Можно подумать, я ему скажу «нет».
— Я звонил, но ты не ответила, поэтому решил зайти.
— Сколько времени? — Небо было лиловым, с алыми облаками у самых моих
ворот, а крыши домов соседей едва-едва улавливали последние солнечные лучи.
— Восемь.
— Ого…
Ален Делон смотрел на меня, а я на него смотреть не хотела, точнее не
могла, взгляд почему-то блуждал где угодно, но мимо него. Не знаю почему.
Почему-то смотреть на него в этот момент было слишком откровенно. Словно глаза
как двери души, распахнутые сейчас настежь. Что говорить и делать, я тоже не
знала, стоило, наверное, пригласить на чай, но не будет ли это выглядеть как
подкат отчаявшейся? Мои комплексы, как могли, берегли мою хрупкую самоценность,
тем не менее не облегчая мне жизнь. Да еще и он молчал совершенно бессовестно,
мог бы уже что-нибудь сказать или предложить. Например, предложить обсудить
подписание документов, но он почему-то не спешил. Устав теряться в догадках, я
вежливости ради предложила чай, понадеявшись, что он откажется.
— Не откажусь, — не оправдал он моих надежд.
Сдерживая себя, чтобы не закряхтеть, как бабка старая я поднялась с кресла.
Немного повело в сторону, и под руку меня подхватил галантный мужчина моей
мечты, который, конечно, достанется какой-нибудь тощей лахудре, дабы я страдала
всю жизнь от скорби по этому поводу… Почему-то вспомнились советская русалочка
и та глазастая мымра, с которой принц перепутал свою истинную спасительницу.
Все детство я не могла понять, почему русалочка не наваляла этой тетке. Я долго
страдала негодуя, пока в своих фантазиях не представила себя на месте русалочки
(та немножко попухлее стала в моем воображении и с моим лицом), я схватила эту
черную принцессу и… В общем, в моей версии русалочки морской пеной стала
принцесса, а я, значица, вышла замуж за принца и еще с ведьмой потом
поквиталась, чтобы голос вернуть.
Вот это я понимаю хэппи-энд, а не то, что светит мне… Надеюсь, он не
рассчитывает, что, раз он такая булка милая, я возьму и подпишу ему свой
участок бесплатно или со скидкой. При мысли, что его обнимет какая-нибудь тощая
девка, мне подурнело, и когда я дошла до кухни, то почувствовала духовную близость
с ведьмой из морской пучины. Лучше и правда переехать, чтобы я еще и его не
притопила где-нибудь в ручье от ревности на которую не имею права.
