Как и в своем браке. Очаровав ее поначалу страстною нежностью, чувственностью, показавшимся, быть может, ей признанием в ней вечно упрятанной вглубь, скрытой, но тем не менее, потрясающе пленительной женственности, – качестве, что было ей присуще в полной мире, – (тому огромное количество свидетельств современников даже в последние труднейшие ее годы!), Родзевич вскоре эту самую женственность, раскрывшуюся перед ним подлинность, суть, потребность души Марины, изо всех сил стремившейся к нему, – своею, казалось бы, обыкновенною «просьбою о доме» легкомысленно, мимоходом, не думая, просто – стер.. Он так и не дал ей быть пленительно, если так можно сказать, «сильно – слабой». Не позволил стать ее истинной Сутью. Просто Женщиной до конца. А это было то, чего ей всегда не хватало.
Родзевич предпочел быть слабым сам. Выбрал ту роль, от которой Марина за всю свою жизнь уже немного устала. Ей вполне хватало одного такого «слабого» рядом – непрактичного, болезненного, романтичного, привязчивого, безумно ревнивого Сергея Эфрона, с вечными его прожектами изучать теорию кино, создавать собственный журнал, играть в театре студии. Она любила его без меры и прощала ему все слабости, но.. быть может, копилось в уголках души недоумение, боль, усталость, разочарование.. Копилось и прорвалось.. В финале романа с К. Родзевичем, а позднее, и в расколе семьи в тридцатые годы? Но так думаем мы.. Так, возможно, думала и ощущала внутри себя – самое себя Марина…
«Дом на песке». (Продолжение.) Страдания стареющего версальца. Письма Сергея Эфрона
А вот что писал обо всем этом «романтический эготист"* (* Старинное слово, обозначающее крайнюю степень эгоизма, впервые было употреблено Ф. Стендалем – автор), «страдающий версалец,» третья сторона трагического и яркого «пражского костра чувств» – Сергей Эфрон:
«… И моя любовь и полная беспомощность, слепость Марины, жалость к ней, чувство безнадежного тупика, в который она себя загнала, моя неспособность ей помочь решительно и резко. – все это ведет к стоянию на мертвой точке».. Но чем же можно было разрешить это «стояние» читатель? Разрушением семьи? Странный взгляд со стороны. Нет, не было у Сергея Яковлевича той леденящей орлиной глубины взора внутрь себя и внутрь людей, которыми так отличались Марина, а потом – Аля.
На что мог подтолкнуть супругу – поэта, человека» без брони» (* Собственные слова М. Цветаевой о себе) ее безмерно страдающий от уколов ревности муж, прочти она когда – нибудь такие вот строки о себе: «Марина – человек страстей.. Отдаваться с головой своему урагану для нее стало необходимостью… Почти всегда все строится на самообмане. Человек выдумывается и ураган начинается… Что – не важно, важно – как.. Не сущность, не источник, а ритм, бешеный ритм. Сегодня отчаяние, завтра – восторг, любовь, отдавание себя с головой, а через день снова – отчаяние.. И все это при зорком, холодном (пожалуй, вольтеровски циничном, уме). Все заносится в книгу (* то есть – черновые тетради, записи – автор). Все спокойно, математически отливается в формулу. Громадная печь для разогревания, которой нужны дрова, дрова и дрова.. Ненужная зола выбрасывается, а качество дров – не столь важно… Тяга пока хорошая – все обращается в пламя. " * (* С. Я. Эфрон – М. А. Волошину – декабрь 1923 – январь 1924 года. Датировка уточнена. Цитируется по книге А. Труайя. «Марина Цветаева». 234 – 236. Личное собрание автора) Остается только гадать.
