– Ибни, где твоя жена? – спросила Наримана мать. – Неужели, она так долго переодевается?
– Что вы, мама, дайте ей немного времени.
– Ты послал к ней служанку? – спросила некрасивая Амаль, выпрямляя сутулую спину?
– Сестра, что за вопросы? Брат не в духе сегодня, неужто ты не заметила? – отвечая, спросил шестнадцатилетний юноша, сидящий напротив Амали и поглядывающий на двери спальни.
– Заметила, Мурад. – ответила девушка. – Мама, что это с братом сегодня? Что-то случилось?
– Может, ибни, ты пожалел о том, что женился на этой русской? – спросил строго отец, опершись снежно-белым седым подбородком на кулак. – Ты знаешь мое мнение обо всем этом.
– Она такая красивая! – восхищенно протянула Амаль, покачивая головой и глядя на старшего брата, который с тех пор, как сел за стол, потирал шею, опустив голову.
– Как ее зовут? – покраснев и покосив улыбку, спросил Мурад и отвернулся от отца, непрестанно оглядывающего все семейство грозным взглядом.
– Нариман, взгляни на меня, хабиби. – просила мать, сделав серьезный вид.
– Оставь его, Закира, – велел седобородый отец жене. – наш сын, верно, разочарован или расстроен. Я говорил, что ничего доброго из этого брака не выйдет. Но… – он прервался и строго добавил. – мы еще поговорим с тобой об этом.
– Так как же ее имя, брат?
– Лиза… – ответил Нариман и потер бороду. – Все в порядке, абби, я всем доволен и ни секунды не жалею о сделанном мною выборе.
– Ты любишь ее? – не унималась Амаль и, широко раскрыв карие глаза и подняв высоко густые, совсем плохие, бровки, глядела на брата восторженным взглядом.
– Достаточно, сестра. – просил печально Нариман и вновь опустил голову.
Джабар аль Гафур совсем свел седые брови и, не отрывая взгляда от старшего своего сына, о чем-то напряженно думал. Жена его, явно европейского происхождения женщина, гордо подняв голову и не бросая взора на яростного мужа, все глядела на любимого сына, теперь совсем опустившегося и унылого. Ни одна мысль не тревожила души Наримана. Он спокойно сидел, не поднимая головы, несмотря на то, что глаза всей семьи были устремлены на него.
– Вот она! – невольно воскликнул юный Мурад, но тут же умолк и как-то помялся.
Все обернулись. В дверях зала показалась Лиза. Красивое личико ее было нежно спокойно и сдержанно. Изящная фигура ее казалась молчаливой и еще более неотразимой в национальной марокканской одежде ярко-синего цвета. Нариман вскочил с места, словно видит жену впервые. В глазах его показался огонь и оживление, так что молоденькая сестра его, заметив некую странность брата, прежде ему не присущую, тихо усмехнулась, прикрыв ладонями улыбку. Джабар аль Гафур сухо окликнул сына, в ответ на что Нариман бросил на отца осторожный и неловкий взгляд, и вздохнув, сел на свое место. Служанка, помогавшая Лизе, подвела ее к столу и посадила подле мужа.
– Я надеюсь ты утром уже объяснил жене, как следует себя вести в этом доме? – спросил отец, продолжая говорить на арабском языке, потому, как не считал нужным уважить или, тем более почтить, присутствие невестки. – Думаю, ты мог найти на это время, не так ли?
– Да, абби, я помню об этом. – прерывисто ответил Нариман, наконец оторвав взгляд от жены.
– Когда ты видел его таким? – тихо спросила Амаль, обратившись к младшему брату с улыбкой на узких губах.
– Да с тех пор, как он вернулся из России. – равнодушно и подозрительно ответил тот.
