– Ну, ты, Егор, и расшаркался, – смеясь, продолжала говорить Маша, – я всегда знала, что ты мастер говорить девушкам комплименты, но сейчас ты превзошел сам себя.
– Ты думаешь? – манерно поинтересовался Егор.
– Да, думаю, – ответила Маша, – именно так и думаю. Короче говоря, слушай, что я тебе сейчас желать буду, коллега.
Егор послушно затих и стал внимательно слушать поздравительный монолог, приготовленный для него Марией, а когда она закончила, то вежливо поблагодарил ее и пообещал, что по окончании своего отпуска он обязательно отметит свой день рождения в кругу своих коллег по работе, в числе которых, она, безусловно, занимает одно из почетнейших мест.
– Ах да, – прошипела в трубку Мария, – я же совсем забыла, что тебя в отпуск отправили. Вот обидно-то. А я уже подумала, что мы сможем в понедельник отметить.
– Ну, в понедельник и отметим, – согласился Егор, – но только не в этот, а в следующий.
Проговорив еще некоторое время, обсудив кое-какие рабочие вопросы и обменявшись очередными любезностями, Егор и Мария расстались.
Положив трубку и захлопнув за собою входную дверь, Егор вызвал лифт, спустился на первый этаж и, выйдя из душного подъезда на свежий воздух, глубоко и с облегчением вздохнул.
На улице стояла потрясающая погода. Снег прекратился, в бездонной вышине синеющего небосвода, просвечивая между редкими облаками, повисло яркое солнце, и его лучи окрашивали все вокруг красивыми и радостными цветами. Свежий снег, еще не тронутый лопатами дворников, красочно переливался на солнце, и от его ярких искр немного слепило глаза. Искрящийся иней лежал везде: на деревьях, на спящих возле подъезда автомобилях, на стенах домов и крышах балконов, он покрывал своим тонким и прохладно-нежным телом детские площадки, скамейки, телеграфные столбы, бесконечные провода и даже шапки немногочисленных прохожих. Легкий мороз кусал за нос, по-детски румянил щеки и приятно поскрипывал под ногами.
В данную минуту Егор пребывал в прекрасном расположении духа, ему хотелось смотреть на все это великолепие и гулять, и радоваться, и наслаждаться жизнью. Он страстно желал веселиться, смеяться и во все горло петь песни.
Он часто вспоминал, как тогда, в уже далеком для него детстве, когда ему и его друзьям еще не было и восемнадцати лет, они несколько лет подряд ездили летом на одну из подмосковных туристических баз, где весело проводили имевшиеся у них пару недель. Именно в то время у них возникло увлечение петь хором песни под гитару. И они, увлеченные подростки, многим из которых сейчас уже исполнилось по тридцать с лишним лет, взахлеб, что есть мочи, искренне и страстно горланили на всю турбазу свои любимые песни. Без стеснения, без тени смущения и наигранного позерства, искренне и самозабвенно, до хрипоты в голосе, до блаженного экстаза отдавались они своему чувству безграничной свободы и молодости. Они упивались свободой, они боготворили ее, и она отвечала им взаимностью, даря бесчисленные минуты всепоглощающего торжества. И днем, и ночью, и рано утром, в любое время суток, без сна и отдыха, они позволяли себе выпускать наружу частичку своей души, и она смешивалась с ароматной хвоей соснового бора и, разлетаясь по сторонам, тонула в оглушительном просторе бескрайних русских полей и дремучих лесов. Отражаясь от водной глади, молодые голоса перелетали широкое русло реки Оки и, оттолкнувшись от стены леса на другом берегу, утроенным эхом возвращались обратно. И тогда им казалось, что сама матушка-природа с ее зелеными лугами, покрытыми душистыми цветками клевера, с ее хвойными лесами и могучими русскими реками, столетиями текущими по родной земле, подпевает им и радуется вместе с ними, полностью разделяя их восторг.
