***
Звездный час журналиста Михаила Раевского был далеко позади. За последние три года он не выдал ни одного по-настоящему острого материала. Нет, заголовки были острыми – «Дефолт подкрался незаметно», «Виселица для журналиста», «Мы пробили дно. Куда дальше?». Но это была рефлексия на события в жизни страны, а хотелось громкой сенсации и чтобы его перестали называть сбитым летчиком.
Михаил уже опубликовал статью «Реальный человек или участник массовки?». Но пока что это была версия, и требовалось подкрепить ее железными фактами.
Раевский немного трусил: он взялся за тему, о которой говорили лишь отдельные блогеры, да и то в анекдотическом ключе. Но главный редактор сказал: «Вы, Михаил, молодец! Не побоялись бросить вызов системе». Это почему-то напомнило Мише другой штамп «Мы будем о тебе помнить, когда тебя не станет». Но отступать было поздно. Да и стыдно.
Пока что у Раевского ничего не получалось. Он выяснил, в какой школе учился Василий Семенюк. Ему с неохотой дали посмотреть школьный альбом – и да, там был паренек похожий на нынешнего Васю. Молодые учителя Семенюка, естественно, не помнили, а пожилые жаловались на память – мол, столько лет и учеников прошло, а этот Вася был каким-то тихим и незаметным. Журналист побывал на могиле родителей Василия. Надгробие было подозрительно новым, но это ничего не доказывало. В городской библиотеке Михаилу показали газету с заметкой: «Вася Семенюк установил рекорд города по поднятию гири». Все это напомнило Мише «1984» Оруэлла, где был придуман и задним числом вписан в историю никогда не существовавший товарищ Огилви.
Тогда Раевский решил не ходить вокруг да около, и взял интервью у четы Семенюков. Михаил подготовил каверзные, как ему казалось вопросы, и получил такие ответы:
– Василий, вы ведь родом из Старомойска, здесь окончили школу.
– Ну да.
– Расскажите, пожалуйста, о вашей любимой учительнице.
– У меня не было любимой учительницы. Я всех уважал.
– А друг детства был?
– Был, как же без друга.
– А как звали друга?
– Краба.
– Понятно, это детская кличка. А фамилия у него была?
– Конечно, как же без фамилии.
– Какая фамилия?!
– А хрен его знает! Мы всегда его Крабой называли.
– Хорошо… Расскажите тогда о вашей первой любви.
– Вы че? При живой жене такие вопросы задавать!
– Вася хотел сказать, что я – его первая и последняя любовь, – пояснила Катя. – Правда, Вася?
– Ага. Именно это я и хотел сказать.
– Вопрос к вам, Катерина. Как вы с Васей познакомились?
– Мы не знакомились, нас Краба познакомил.
– А как фамилия Крабы?.. Ну да, я уже спрашивал…
«Ну, ничего, я так просто не сдамся! – решил Раевский, – вы еще узнаете, с кем имеете дело! Я всех вас выведу на чистую воду!»
***
Василий Семенюк никогда не жил в одной квартире с женщиной. Более двух дней. Когда его девушки неожиданно приносили с собой зубные щетки и тапочки, Василия это жутко угнетало. Но сейчас все было гораздо хуже. Катя требовала: раз мы играем мужа и жену, значит, все должно быть по-настоящему. С кругом обязанностей – мусор, магазины, посуда, уборка. С компромиссами – «вначале я смотрю сериал, а потом ты свой футбол». С придирками – не так сделал, не то купил, забыл, потерял…
Все у Кати с Васей было по-настоящему. Все, кроме секса. А ведь именно ради него мужчины должны терпеть все невзгоды и страдания. Ради него они идут под венец, как бык на заклание. Вначале Василий спал на раскладушке. Но после того как журналист Раевский из окна соседнего дома это сфотографировал, пришлось перебраться на диван к Катерине.
