Наталья Фёдоровна по-прежнему слыла при дворе первой красавицей и законодательницей мод. К её услугам были дома лучших портних и шляпниц города. И при дворе никто не мог превзойти её по мастерству соблазна: куда приклеить мушку, как держать веер, куда приколоть цветок, чтоб без слов дать кавалеру понять о своих желаниях на сегодняшний вечер и даже обозначить время и место тайного свидания.
Сейчас, проходя мимо Левенвольда, Наталья кокетливым жестом погладила пальчиком рубиновую брошь на лифе платья. И вышла в коридор. Левенвольд с полувзгляда понял этот намёк, и тут же устремился за нею следом. Он нашёл её за колонной, огляделся и приблизился, взяв за руку.
Заслонив себя и его широким веером от случайных глаз, Наталья Фёдоровна прошептала:
– Государыня разрешила написать прошение курляндцу, – и тут же извлекла из корсажа свёрнутое трубочкой письмо, – Держи.
Тот перехватил письмо и мгновенно спрятал его за широкой манжетой:
– Постараюсь сегодня же отдать. Но не обещаю, что вопрос решится быстро. Сама знаешь, Бирон не любит облагодетельствовать тех, от кого ему нет собственной выгоды.
– Я потерплю, – смиренно согласилась Наталья, – Хоть и прискучило слушать его каждодневные стенания. Когда пристраивала его к камергерскому ключу, думала – выхлопотала тёплоё местечко. А ему, видишь ли, зазорно в спальниках ходить. Ему адмиралтейскую коллегию подавай!
– Присутствие в коллегии не обещаю, – покачал головой Левенвольд, – Хотя бы должность кригскомиссара.
– Пусть хоть кригскомиссара, – Лопухина привстала на цыпочки и сладко поцеловала его в щёку.
Рейнгольд в порыве страсти, обхватил её за талию и прижал к себе:
– Придёшь сегодня? – пылко прошептал на ухо.
– Не знаю. Пришлю записку.
И она нехотя высвободилась из его объятий. Левенвольд послал ей воздушный поцелуй и вернулся в зал – дожидаться приёма императрицы.
Анна Иоанновна, проводив Наталью, уселась за стол, оправила рукава и дала приказ – впускать просителей.
Первым в покои вошёл Артемий Петрович Волынский. За последние три года он сделал головокружительную карьеру при дворе. После смерти Ягужинского Бирон взялся подыскивать новую кандидатуру на освободившийся пост кабинет-министра. И Миних посоветовал ему обратить внимание на Волынского; с его точки зрения, тот геройски проявил себя при осаде Данцига, был умён и честолюбив, обладал такой же неуёмной кипучей жаждой деятельности, как и сам Миних, чем и приглянулся фельдмаршалу.
Бирон тоже знал Волынского с выгодной стороны; с 1732 года тот заведовал императорскими конюшенными заводами. А, поскольку Бирон был большим охотником до лошадей, вся служба Волынского была под его влиятельным надзором. И за эти годы Артемий Петрович не ударил в грязь лицом и своим рвением и стараниями заслужил преданность фаворита.
После польского похода Волынский был пожалован в обер-егермейстеры. И, поскольку Анна Иоанновна и фаворит испытывали большую страсть к охоте, то Волынский в угоду им превратил царское развлечение в целое придворное ведомство.
Выдвигая Волынского на должность кабинет-министра, Бирон, как всегда, рассчитывал в лице нового кандидата приобрести опору против Остермана. И Волынский в первый же год нахождения в новой должности не обманул его ожиданий. С его появлением сложившаяся практика работы Кабинета стала меняться. Волынский перетянул на свою сторону князя Черкасского и скоро стал играть главную роль на заседаниях Кабинета министров и в отношениях с государыней. В 1739 году он стал единственным докладчиком у императрицы по делам кабинета, вырвав эту привилегию у Остермана.
