– Что это там? – прищурилась Матрешка, – Не оно?
Вдалеке показалась проплешина среди мрачных елок и осин, вполне подходящая по размеру для небольшого болота. Медведь стал всматриваться, надеясь углядеть обещанные картой руины – остатки карусели и колеса обозрения. А за ними – долгожданный просвет, который означал бы скорый выход из душной лесной полутьмы на открытую местность. После комаров и паутины даже палящее солнце казалось ему не худшим вариантом. Но стволы деревьев стояли стеной, сколько видел глаз, и явно не собирались заканчиваться. Он еще раз сверился с картой. На размеченном стрелками спутниковом снимке четко проступали среди редкого молодого леса циклопические конструкции. Вот колесо, рядом полуразрушенный планетарий, а чуть дальше – сломанная рука карусели. Еще была прямоугольная площадка с подобием длинного сарая по краю – очевидно, бывший тир. Еще дальше извивался заросший травой картодром, а вдоль дорожек, по которым некогда любили гулять жители Города, тянулась вереница полуразвалившихся скамеек. Медведь снова перевел взгляд на деревья, но ничего не увидел, кроме безнадежно мощных и старых стволов. А проплешина, до которой они как раз добрались, оказалась вовсе не болотцем, это была свалка внушительных размеров.
Любой специалист по свалкам скажет вам, что чаще всего люди выбрасывают что-то ненужное. Обычно старое, иногда ношеное и нередко – дырявое. Та свалка, на которую наткнулись Матрешка и Медведь, была когда-то неотличима от прочих. Но обычный для свалок печальный и неаппетитный хаос был здесь почти закрыт грудой совсем свежих и неожиданных приношений. Здесь валялось, например, несколько смартфонов Huawei и последних айфонов. Ничего удивительного, конечно, но видели бы вы остальные детали композиции! Грустно лежали сваленными в кучу сумки Hermes, полосатыми пятнами украшали композицию шелковые платки Paul Smith, выглядывали из груды чешуйчато-леопардовыми и тигрово-полосатыми спинками блузки Cavalli, и платье Vivienne Westwood трепетало на ветру то ли капюшоном, то ли третьим рукавом. Рядом искрилась пестрыми боками весенне-летняя коллекция новогодних игрушек Prada. Рядом со свалкой бродили две потрепанные собаки, не находя ничего для себя ценного. Матрешка издала утробный звук – среднее между взвизгом и урчанием в животе. Медведь взглянул на нее и забеспокоился. Взгляд ее застыл, она медленно стала подбираться к свалке, протянув вперед руки, будто вся эта куча вещей могла вдруг сорваться с места и удрать.
– Эй! Ну ты что делаешь! Ну прекрати! – попытался Медведь уберечь ее от набивания самой себя негигиеничными предметами.
Матрешка, не обращая на него внимания, рванула молнию на животе, жадно выхватила из кучи сумку Louis Vuitton и стала ее с упоением ощупывать. Собралась было отправить внутрь, но тут увидела пиджачок Gucci – золотисто-бежевый с зеленым узором. Выронила сумку и стала тащить пиджак, а другой рукой принялась разгребать – та масса, которую Медведь вначале принял за бурое тряпье, оказалась костюмом Armani, и Матрешка тихо застонала от восторга.
– Ну перестань, это же свалка! – продолжал уговаривать ее Медведь, – это же кто-то выкинул, оно неизвестно сколько лежало! Это даже хуже, чем покупать секонд-хенд!
Но Матрешка упоенно рылась в вещах. Собаки отошли подальше и смотрели с недоумением.
– Это же старые коллекции! – в отчаянии крикнул Медведь, поняв, что голос разума проходит через ее сознание транзитом. – Это все старые коллекции, позапрошлогодние!
