И что, возможно, лучше дать Весниной не десять и не сто моих книг, а вот это вот всё.
И такая возможность ведь у меня была.
Я услышал звук выходящего кассового чека, Веснина попрощалась с Димитровым и ушла из магазина.
15.
На следующее утро меня звонком разбудил редактор одного из сайтов, куда я писал.
Я проснулся после бильярда с Павликом и настроение моё было не важным.
Редактор что-то говорил, я пытался понять, что. Кажется, меня за что —то отчитывали.
Редактору было интересно, отредактировал ли я интервью с Мелеховой.
Я не отредактировал интервью с Мелеховой.
Далее редактору было интересно, готова ли была подборка с лайфхаками.
Подборка с лайфхаками готова не была.
– Саша, вы работать, простите, собираетесь? Я думал вам статью дать о многоженцах, но не дам – вы же мне всё валите!
– Я вам всё валю, – с этим я не спорил. – А вы мне платите по два доллара за тысячу знаков.
– Саша, сейчас такие расценки, сейчас все пишут за эти деньги! У меня в коридоре три человека стоят – за эти деньги писать, однако, так как мы с вами работаем уже полгода…
– Зовите, – перебил я.
– Что? – не понял редактор.
– Зовите этих. Из коридора.
Я повесил трубку.
Дела мои были невеселы. Совсем. Первые деньги в новой роли директора я должен был получить только через полторы недели. А пива хотелось прямо сейчас. А ещё потом захочется есть. А ещё я не помнил уже, сколько месяцев я должен был за электричество и коммунальные услуги.
– А ещё я, кажется, вчера пропил первую свою зарплату, – припомнил я вслух события прошедшего дня. Я поднял руку с телефонным аппаратом и набрал Фашиста. Поговорили. Да, почти всю. Я пропил вчера почти всю свою зарплату. Которая будет через полторы недели.
Голос Фашиста навеял мне наш с ним разговор про Веснину.
Я рассказал ему, что встретил свою первую любовь. Павлик сказал, что если судьба снова свела нас – ей, судьбе, зачем-то это нужно.
Все эти мысли привели меня к размышлениям о том, что Веснина была очень дорогая в ухаживании девочка. Нельзя сказать, что я знал это наверняка, но так казалось.
– Да пошло всё к чертовой матери, – сказал я, глядя в потолок. – Маяки-шмаяки, человечество, великие произведения искусства, гуманизм, просвещения, революционные открытия. К чёрту.
Я встал и пошёл к тумбе, в которую положил визитку Шепетинского.
Я вспомнил слова Дэвэ о том, что если я и впрямь писатель, то я обязательно придумаю что —нибудь ещё.
Проходя зеркало, я задержался и посмотрел себе в глаза:
– К чёрту. Ясно?
Человеку в отражении было все предельно ясно.
Я нашёл визитку Шепетинского, лёг обратно на кровать и стал разглядывать строгие, сухие надписи на чёрном фоне. Буквы на визитке «Канадская береговая охрана» следовало расшифровать. Я потянулся за ноутбуком, полез в Вику, но совершенно ничего не прояснилось. Это была организация, которая обеспечивала морские поисково-спасательные операции, морскую радиосвязь, колку льда, и ещё обеспечивала какое то бла-бла-бла. Каким боком организация «Канадская береговая охрана» оказалась у нас в стране, и чем она могла бы здесь заниматься, было совершенно непонятно.
Наконец, я выдохнул и набрал номер, указанный на визитке.
– Алло, – сказал номер голосом Шепетинского.
– Здравствуйте, Борис, – сказал я.
– А, Александр Николаевич, – обрадовался Борис. – Как же, здравствуйте.
– Хочу к вам сегодня подъехать.
– Подъедете, конечно, Саша, кто же лучше вас подъедет, – ответил Борис. – Я буду на месте с 15 до 16—30.
