Димитров мутно посмотрел на меня. Вспомнил, кто я. И что здесь делаю. В его воспоминаниях значилось, что я директор и что действительно отвечаю хотя бы за то, чтобы книгарня не сгорела.
– Твоя правда, – сказал Змитер. – Пойду на улицу.
– Я с тобой, – сказал я.
– А Дарья Святославовна? – спросил учтиво самый главный директор.
Надо же. Я за все время так и не узнал, что отец у Весниной, оказывается, прям целый Святослав.
– А Дарья Святославовна курила только что, – сказал я. – Тем более, что есть, о чем пошептаться.
Мы вышли на улицу, я тоже закурил.
– Слушай, а чья это была разборка, когда приезжал Денис с войсками? Моя или твоя? – спросил я.
Димитров задумался, затянулся своей трубкой, потом долго выдыхал.
– Как быстро распространяются сведения среди работников организации, – сказал он достаточно сложную фразу без запинки.
– Быстро, – согласился я.
– Пошли, выпьем, – предложил Димитров радушно.
– Не пью, и не отучишь, – сказал я.
– Ну, тады я, – сказал Змитер, достал свою бутылочку и отпил из неё.
Докурили и вернулись в офис. Димитров выпил остатки чая в своей кружке, пожевал чаинки и сказал:
– Каппадокия.
Змитер иногда произносил странные слова по пьяни, я уже перестал на это обращать внимание, Даша же посмотрела на директора и протянула ему список. – Я поеду по организациям, которые могут быть нашими субарендаторами, – сказала Даша. – Это их список. Сегодня, может, вернусь. А может быть, и нет.
– Возвращайся обязательно, – сказал я. – Вечером должно быть интересно.
– Ага, – с пониманием ответила Даша.
– Всего хорошего, – сказал Димитров.
– До свидания, – сухо попрощалась Веснина со Змитром и сделала мне ручкой. – Чао.
Я сделал ей ручкой в ответ.
22.
Через час Димитров допил то, что осталось. Потом стал задвигать мне концепцию развития книгарни, но я сбежал от него в торговый зал к гандляру Рыгору. Потом Димитров сделался кратковременным, но частым посетителем соседнего ресторана. Туда он отлучался раз в полчаса. В перерывах он долго мусолил свою трубку, пытался меня обнимать, когда я тоже выходил на перекур. Называл своим лучшим другом.
Потом внезапно он решил поговорить о делах.
– За бабки ты не бойся. Будут.
Это был уже более интересный поворот в разговоре.
– Ты просто не знаешь… Как у меня устроено. А устроено у меня так, как в пирамиде.
– Действительно, не знаю, – сказал я.
– Воот, – протянул Змитер и стал выбивать из трубки табак. – Я беру деньги у следующих заказчиков… Ну тех, кто будет у меня издаваться, – здесь Димитров издал звук, похожий на икание. – И перекрываю свои долги по предыдущим. С открытием книгарни у меня сейчас три больших заказа всплыло. Понял?
Я понял. Очень просто, берём деньги со следующих заказов, закрываем предыдущие. Ничего сложного. Кроме одного. Когда-то заказов впереди может не оказаться. Наши дела шли очень хорошо.
– Да ты Мавроди, – глядя в одну точку на земле, сказал я.
Димитров промолчал. Он был занят. Подсчитывал в уме, сколько времени прошло с прошлого посещения ресторана. Получалось, что много.
– Я скоро вернусь, – сказал Димитров и неровной походкой пошёл по знакомому маршруту.
Потом Димитров приглашал быть крёстным отцом его дочки, которая должна была появиться меньше, чем через месяц. Обещал, что обязательно сделает мне визу на несколько лет и познакомит с послами Польши и Германии. Предлагал взять любую книгу из торгового зала в подарок – видимо этого требовала его щедрая сейчас душа. Потом Змитер купил баранок в ближнем гастрономе и кушал их с чаем. Видимо, ужинал. А потом мне всё это смертельно надоело, и я поехал домой.
