– Вот дает, а! Вот, воспитал я сынка!
– А чего?
– Да как ты с отцом-то заговорил, а! Как? Отца он слушать не хочет, видите ли. Сам все знает… Ну я тебе сейчас встану! Ну я тебе вмажу по загривку-то. Я…
Но быстро встать отец не успел. Степка вовремя соскочил со стула и отпрыгнул в сторону. Отец запоздало махнул рукой, и сшиб со Степкиной головы большую кроличью шапку. Степка без шапки выбежал из котельной на улицу и остановился у кучи каменного угля под дощаным навесом. Через пару минут в проеме двери показался его отец. Одна рука у него была за спиной, другой он оперся о дверную ручку и с издевкой сказал:
– Ну, иди в школу-то, чего встал?
– Шапку отдай, – попросил неуверенно Степка, – тогда уйду.
– А может я ее в топку бросил, – проговорил с ехидной улыбкой отец.
– Мамка тебе бросит… Я ей все про тебя расскажу. Как ты тут пьянствуешь, как меня без шапки на улицу выгоняешь. Все расскажу…
Отец после этого сразу изменился в лице. Сник, посерьезнел, ссутулился. Попробовал загладить вину.
– Ну вот, пошутить нельзя, – сказал он хриплым голосом.
– Все расскажу, – упрямо повторил Степка.
– Ну и зря. Может я сегодня зарплату получу.
– Тем более.
– Может я сегодня ей, матери-то, подарок какой-нибудь куплю. Она добрая будет, не послушает тебя.
– Жди, купишь ты!
– И тебе куплю.
– Дождешься от тебя!
– А чего… Если ты ей ничего не скажешь, я тебе целую пачку жвачек принесу.
– Каких? – заинтересовался Степка.
– Ну, этих как его. Бубль гум, что ли.
– Не верю.
– А чего. Я сегодня добрый. Вот домой приду – лошадь тебе нарисую. И красок масляных дам на время. Только ты матери ничего не говори про меня. Понял? Она и так какая-то обиженная ходит.
– А про жвачку не врешь?
– Нет. Если я обещал, то исполню. Ты меня знаешь.
– Ну ладно, – согласился Степка.
– На, свою шапку-то.
– Давай, только не обманывай.
Степка протянул к отцу свою тонкую, несмелую руку.
– Я ведь тебе не враг, – отдавая сыну шапку заговорил отец каким-то чужим хрипловатым голосом. – Я вас с мамкой обоих люблю, добра вам желаю. Можно сказать, ради вас живу. А вы этого не понимаете. Не любите меня.
– С чего ты взял?
– Не любите, я знаю… Отца родного презираете… А за что?
– Ну вот, зареви еще.
– И зареву. Довели вы меня. Оба с мамкой. Довели, нечего сказать!
– Ну, пап!
– Чего… Обидно ведь мне тоже. Я обычный человек… Не бизнесмен какой-нибудь, зарабатываю мало.
Отец грязной рукой отер со щеки крохотную слезу.
– Ну, перестань, пап. Дрова вечером поколю, только перестань. Перед людьми неудобно.
– Не перестану… Обидно мне, – почти шепотом проговорил отец. – На работе устаешь, как собака, да тут еще вы наседаете.
Анькин отец, наверное, никогда не плачет. Ему незачем. У него все есть. Машина, дом, магазин на главной улице. Он ни с кем не ссорится из-за пустяков. И спорить с ним незачем. Он всегда прав. Когда Степка видит Анькиного отца, проезжающего по селу на ярко-красной машине, то у него всегда сердце замирает от восторга. Анькин отец в сорок лет кажется Степке красавцем. Даже седина на висках его почему-то не портит, а украшает, пышные усы придают солидности. И не понятно, почему так легко ему все дается.
Вот и Анька тоже такая же. Она с первого класса стала отличницей. На фортепиано свободно играет, красиво поет, стихи рассказывает на школьных вечерах. И все у нее получается, как бы играючи, как бы само собой, без особых усилий. И, ведь странное дело, иной раз за уроками Степка больше времени проводит, чем она. Он еще не успеет к одному уроку как следует подготовиться, а она уже на улицу выходит. Уже бежит на реку в коротеньком шелковом платье, и вид у нее при этом такой беззаботный, что даже обидно.
