Очень прошу тебя, бросай курить, сделай мне такой подарок ко дню рождения, а я сделаю ответный шаг, и брошу выпивать.
Это не нравоучения, это любовь, мне далеко не все равно, какими мы будем в сорок лет и далее, понимаешь?
Время бежит быстро, и настанет миг, когда я обниму тебя и в глаза твои загляну. Привет большой от меня твоим близким, я уже хочу гулять с Тишкой вместе с тобой, хоть каждый день, даже на безобразницу-кошку не сержусь.
До свидания, моя несравненная, обнимаю и целую тебя бесконечно, твой Николай безутешный.
16 окт. 85 г.
Письмо четвертое.
Здравствуй, любимая! Опять вечер, и опять я вижу тебя, стоит мне только закрыть глаза, и вот сижу и пишу тебе. Пошла уже вторая неделя, как я в командировке.
Совсем не пишется, и от тебя письма нет, не дошло еще. Уже 19 октября, я понимаю, время работает против меня, я должен писать очерк, сценарий, но никак не могу собраться. Ты словно околдовала меня своими «опасными» глазищами, раньше я был другим, а сейчас никого не хочу видеть, кроме тебя.
Вот так и буду писать это письмо, пока не получу ответ хотя бы на свое первое. Обуревают сомнения, а вдруг ты изменилась, пока меня нет.
Хотя, о чем это я, только о себе пекусь, знаю ведь, что тебе приходится претерпеть, но что я могу, только переживать, а болеть приходится тебе, любовь моя.
Готов сорваться, бросить все и ехать в столицу, к тебе на проспект Мира, напиши, может, тебе надоело читать мои бредни? Просто, я ведь говорил, что рядом с тобой теряю голову, а без тебя и того подавно.
Мне так не хватает твоих заботливых ласковых рук, я благодарен судьбе, что узнал тебя, что ты есть в моей жизни, главное для меня – чтобы ты и я были одним целым, одной судьбой, одной жизнью, для которой прошлое – как дурной сон, а будущее – это наша любовь…
Опять вечер, воскресенье 20 октября. Скорей бы ноябрь наступил, а там после праздников и домой, к своей дюймовочке под крыло. Вот видишь, размечтался, ты не подумай, что я чересчур сентиментальный, просто очень скучаю по тебе, сердцу не прикажешь, а оно не на месте, оно рвется к тебе…
Вот уже вечер 21 октября, понедельник, а от тебя ни ответа ни привета. Когда я на съемках, еще ничего, но вдруг вспомню наши встречи, и сразу сердце мое обрывается и падает куда-то в пропасть, становится тоскливо, что я в Днепропетровске, а ты в Москве, и все это из-за моей цыганской работы.
Остается утешаться тем, что все же близится время нашей встречи. Я договорился в отделении милиции, с которым мы сотрудничаем, о написании очерка, есть кандидатура педагога-воспитателя, напишу очерк и с места событий отправлю его в Москву, в журнал. Так вернее.
Но это все ерунда в сравнении с постоянной тревогой, в которой я пребываю. Головой понимаю, ну чего тревожиться, мы любим друг друга, а сердце говорит: скорее к ней, к дорогой дюймовочке моей…
Вот настал вечер 22 октября, а письма от тебя все нет.
Что же ты пишешь так долго, Оля, это нехорошо. Ведь я так жду, когда ты напишешь мне, или позвонишь…
Пишу тебе в полном отчаянии, ведь сейчас за окном уже вечер 25 октября, а ты все еще молчишь, почему не отвечаешь?
Может быть, из-за болезни, или тебе не нравятся мои письма, или есть еще какая причина? Я в полной растерянности.
Съемки у нас в разгаре, работаю над очерком, по ночам вспоминаю все твои слова о любви ко мне, как ты сказала однажды под утро, что тебе ни с кем не было так хорошо, как со мной. И вдруг молчание.
