Не угрожает,
не мучит и после пытается помочь. Только не знаю, зачем ему это. Сейчас у меня
плохо получается думать. В глазах картинка то и дело чёткость теряет, а на тело
накатывает неимоверная слабость. Я замёрзла, устала, а душа на осколки
разлетелась – ни собрать, ни склеить. Хочется забыться и уснуть, а проснувшись
осознать, что это было всего лишь ночным кошмаром. Матушка и батюшка живы и
журят за то, что своеволие допустила в угоду своей гордыни.
Я бы сейчас
с радостью порку ивовыми прутьями выдержала и суточную молитву в углу на
коленях, на соли. Приняла бы наказание с радостью, лишь бы всё оказалось
страшным сном и не более.
Но огромный
мужчина куда-то ведёт меня, а потом буквально силой в бесовскую машину
запихивает. Я зажмуриваюсь от страха. Время всё идёт, а кошмар не
заканчивается.
Украдкой
начинаю взгляды на мужчину кидать, чтобы понять, чего мне ожидать от него.
Рассматриваю большие руки, сжимающие руль. Они бугрятся мускулами. Я таких рук
ни у одного мужчины из нашего селения не видела. А этот, если захочет, двумя
пальцами меня пополам переломает и не заметит.
Мы очень
долго куда-то едем, в машине уже жарко становится, но я всё никак согреться не
могу. Мокрые вещи прилипли к телу, но все неприятные ощущения как-то
отстранённо воспринимаются. Перед глазами горящие дома родного селения, лица
матушки, батюшки и сестры.
Как я ей
завидовала, ведь Настёнку видный парень засватать хотел.
А теперь
осталась только я. Одна одинёшенька в этом огромном, непонятном и страшном
мире. А ещё мужчина этот. Михаил, кажется. Он новое испытание для меня
приготовил. Хочет, чтобы я в бесовскую коробку по доброй воле зашла. Остаётся
только господа молить, чтобы сжалился, пощадил и уберёг.
На
инстинктах действую, хотя сама недавно смерти у всевышнего просила, чтобы к
любимым отправиться. Большой грех это, но я снова смалодушничала. Видимо, не
зря боженька меня наказывает. Испорченная я насквозь.
После моего
яростного сопротивления Михаил прекращает попытки затянуть меня в лифт,
кажется, и мы долго поднимаемся по лестнице. Я еле-еле ноги переставляю. Сил
нет совершенно, а ещё и мокрая одежда к земле тянет.
Мужчина
приводит меня в свою квартиру и настаивает на том, чтобы я приняла горячую
ванну. Но я не хочу ничего. Только побыть в одиночестве, выплакать своё горе, и
чтобы никто не трогал. Закрываюсь в ванной и погружаюсь в свою боль. С головой
в неё ныряю. Именно она вместо воды окутывает моё тело, разливается по венам
кипятком вместо крови, скручивает все внутренности до горячих спазмов. Тяжело
дышать, невыносимо осознавать случившееся.
Мне кажется,
что время остановилось, и я замерла вместе с ним, застряла в мгновении
безысходности. Из болезненного небытия меня выдёргивает Михаил, ворвавшись в
ванну диким неуправляемым зверем. Настоящий разъярённый медведь. Он меня пугает
своей массивностью. Я ему не доверяю, ведь он приходил с теми людьми и
наверняка знал, что они задумали.
А теперь
хочет хорошим казаться? Заботу проявляет, чтобы свою вину передо мной
загладить? Такое невозможно искупить! Никогда…
Этот медведь
пытается уговорить меня раздеться, чтобы не заболела, но я всё воспринимаю,
словно через туман, да и плевать мне на болезнь. А вот когда он начинает меня
из ванны вытаскивать, пугаюсь не на шутку. Восприятие реальности обостряется,
пробуждая инстинкт самосохранения.
