Они знали, кто я. Знали, на что я способен. А потому знали, что сейчас бегут на верную смерть, не в силах отступить, потому что обязаны были выполнить чей-то приказ.
Они думали, что я уже давно мертв.
А потому страх был сильнее, заставляя воздух вибрировать по мере того, как люди приближались ко мне.
Но я не собирался снова оказаться в их руках! Люди коварны, хитры и безжалостны.
Я ненавидел их всегда, а теперь был готов убивать без разбора. Но только когда смогу окончательно прийти в себя и вернуть свою силу.
В последнем рывке я кинулся на дверь, отчего воздух вышел из моих легких со свистом от глухого удара, но в этот раз она поддалась и с противным скрипом накренилась.
Просвета с краю было достаточно, чтобы я ухватился руками за него, дернув сильнее и создавая наконец лазейку, через которую тут же выбрался.
Воздух свободы, запахи влажной земли и осенней прохлады ударили в голову, отчего она закружилась, и мир снова накренился под странным углом, заставляя меня хвататься за воздух, и отчаянно бежать вперед под грохот сзади и автоматные очереди.
— Стреляй! Давай! Его нельзя упустить! — орали друг другу люди, но не выходили за пределы здания, отчего-то не торопясь последовать за мной.
А я бежал из последних сил, в эйфории ощущая, как холодный пол под ногами сменился рыхлой лесной землей и кроны высоких величественных деревьев скрыли меня от глаз тех, кто мог навредить.
Я бежал так долго, как только мог.
Бежал, пока не почувствовал, что все мое тело стало одной большой раной. Кровоточащей. Изувеченной.
Было ощущение, что во мне порвана каждая мышца, раздроблена каждая кость.
Что легкие разорваны в клочки, а я все пытался двигаться вперед, потому что знал: так просто меня не оставят.
— …И ты замолчал, — прохрипел я, обращаясь к голосу, благодаря которому смог выбраться, понимая, что не в состоянии подняться, когда упал на колени. — Или ты мог действовать, только пока я был в руках людей?
Где-то вдали раздался волчий вой.
Низкий, пронзительный. Словно призывающий к чему-то.
Волки были нашими соседями по лесу. Нам нечего было делить. Поэтому мой медвежий род никогда не обращал особого внимания на них.
Волки жили всегда в стороне, охотились, умирали, рождались — они не вмешивались в наши дела, как и мы никогда не лезли к другим обитателям леса.
Но сейчас, слыша этот вой, я ощущал, что меня пробрало до самых костей.
Странное чувство.
Непохожее на страх или мысли о том, что я был настолько слаб, что едва ли смогу справиться со стаей. Но оно определенно заставило меня сгруппироваться и ожидать, что произойдет дальше.
Они попытаются напасть? Или идут ко мне с помощью?
Разве не об этом говорил тот странный голос внутри меня?
Слушай волков, они покажут тебе дорогу.
Беги туда, где луна будет за твоей спиной.
Я нахмурился, пытаясь понять, откуда доносился вой, начав думать о том, а не было ли все это очередной ловушкой?
Почему голос пропал именно сейчас, но звучал так ярко и четко в моей голове, когда я был в руках людей?
Ведь меня уже проверяли до этого. Много раз.
Мучили, пытали. Заставляли делать то, что я не хотел, но когда приходил в себя, то ничего не помнил.
Как не помнил и сейчас.
В голове не было ни одной мысли, только какой-то фарш из собственных ощущений и судорожных попыток понять, как все пришло к этой точке, где я был обескровлен. И был один.
Я даже себе не доверял больше.
