Если пигмеи-мужчины были чуть ниже Деви и Лимы или в лучшем случае одного с ними роста, то женщины выглядели вовсе миниатюрными, ниже сантиметров на десять – полутораметровыми. Однако, в отличие от неказистых обитателей открытых в девятнадцатом веке островов, эти пигмейки выглядели мило и даже ненадолго притягивали взгляды мужской части отряда, что не осталось незамеченным Лимой. Аналогичные взгляды она ловила на себе и со стороны пигмеев.
Привыкшая к уединенной жизни с Пуно девушка почувствовала себя неуютно. Хотя она и была чертовски красива, гораздо приятнее было осознавать свою красоту, будучи единственной взрослой женщиной в бункере, где они прожили последние годы, а не пребывая на ярмарке доступных тел. Пусть насчет их доступности и оставались некоторые сомнения. Этот момент был не очень понятен. Грубо говоря, непонятным было вообще все.
Внезапно мерную тишину леса нарушил крик часового:
– Му-му!
Принципиально это слово ничем не отличалось от сказанного ранее старым манусианином, но его громкость и тембр несли в себе явную угрозу. К городу-на-деревьях шел кролебык. Пигмеи задвигались, но не так хаотично, как поднятые по тревоге рейдеры Пустоши, а спокойно, размеренно, будто продолжая медитацию на ходу. Никто не суетился. Местные словно рисовали свои движения в пространстве – ничего лишнего, только переплетения правильных линий. Рисовать, как известно, сложно и муторно, поэтому они не добавляли ни единого лишнего штриха. Пришедшие на шум гамма-орденцы попытались не путаться у них под ногами, неотступно следуя за основной массой людей.
В самом центре лагеря под выцветшим брезентом на сосне вместо отпиленной от нее вершины громоздилась стальная бочка с электрическими проводами. Линия питания отходила от нее толстым змеем и терялась в черноте мрачного лагеря, явно шла куда-то далеко, возможно, тянулась на километры, иначе провода выглядели бы проще.
Предполагаемый староста с остальными манусианами подошел к этому аппарату, похожему на пивоваренный бочонок или половину телефонной будки, и вытянул вперед ладонь. Все остальные сделали то же вместе с ним, на равных, поэтому теория о его предводительстве не получила очередного подтверждения.
Гамма-орденцы, стоя за спинами пигмеев, видели почти все, но открывшаяся в бочонке ниша располагалось на уровне их животов, поэтому низкорослые люди все же загородили собой самое интересное. Они забрали из ниши патроны, достали из ящика под брезентом электролобзики и принялись отпиливать донца гильз. Крик часового «му-му!» повторялся все чаще, и двадцать манусиан направились в его сторону, по пути заряжая револьверы, но делали это очень странно – они совали в барабаны лишь отпиленные плашки гильз, то есть те детали, куда ударяет боек. Основные части патронов оставались в их руках до тех пор, пока какая-то женщина не принесла свежие куски мяса. В этот момент гости увидели то, что, вероятно, пигмеи проделали и с вырезкой, брошенной к их ногам, – в мясо засунули эти патроны.
Одно из деревьев начало шататься – это подошедший му-му таранил его, надеясь сбить кого-то сверху.
Манусиане выстроились на подвесном мостике и сбросили наживку с высоты нескольких метров. Мутировавший бык на нее среагировал и заглотил. Дальнейшие события ничем не отличались от предыдущей расправы над кролебыком. Облаченного в стальную броню и неуязвимого почти для любого оружия хищника разорвало изнутри. Внешне он ничуть не изменился, но быстро поник и грохнулся на землю, окропив ее кровью из пасти. Кроме него там был еще один бронированный му-му, но тот не позарился на брошенный ему кусок мяса и даже не пытался стрясти людей с дерева, а просто ушел. Своим отрешенным самодовольством он напоминал пигмеев, не обращающих внимания почти ни на что, ведь все бессмысленно в этом мире.
