Морпеху снилось, что Аваст заботливо вытаскивает его тело из винтокрыла, чтобы аккуратно закопать в землю – очень предусмотрительно, если учесть, сколько голодных хищников бродит в этих местах. В какой-то момент Эхо даже мысленно расплылся в благодарной улыбке, адресованной этому большому человеку, но потом задумался и засомневался… Какая, к черту, земля? Зачем он его закапывает? А что, если это не сон? В тот момент солдату казалось, что вся его жизнь – один сплошной сон, но так бывает лишь до тех пор, пока не проснешься и вновь не вкусишь ясность реального мира. Морпеха разбудил знакомый голос из рации.
– Аваст, Эхо! – вопил Каспер с небольшими помехами. – У нас форс-мажор! В смысле полная жопа! О господи!
Удар головой о землю окончательно привел Эхо в себя – бугай действительно куда-то его тащил, но из-за внезапно начавшегося сеанса радиосвязи уронил. Вокруг было светло, стоял красный полдень, душный и тягостный, как любой другой день. Винтокрыл тонул в летнем мареве в десятке метров от Эхо, и морпех удивленно смотрел на высившуюся над ним кибернетическую глыбу – Аваста.
– Прием, – ответил в рацию тот.
– Готовьте воробушка к взлету! Мы будем через пять минут! О, святые корпорации, мы не успеем!
– Что-то не так, доктор? – сообразила груда титана и мышц. – У вас же был четкий и беспроигрышный план?
– К черту его! Все провалилось! Это катастрофа! Готовьте взлет! Скорее! Эхо там?
Аваст посмотрел на лежащего в недоумении морпеха.
– Да, но его ранил комар. Вот… – Помощник на долю секунды задумался. – Привожу его в себя на свежем воздухе.
– К черту комара!
Каспер, не просто тяжело дыша, вопил в рацию – он хрипел, с трудом изрыгая воздух. Голос звучал жутко, как из преисподней.
– Все целы? – громко спросил Эхо, чтобы его слова долетели до приемника.
– Нет! В том-то и дело, что нет! Все пошло вразнос! Взлет! Срочно! – повторил Каспер и связь резко оборвалась.
Несколькими часами ранее все были еще целы и невредимы.
Город-на-деревьях спал сладким и безмятежным сном, не догадываясь о скорых и необратимых изменениях своего жизненного уклада. Манусиане в последний раз заснули свободными, умиротворенными людьми с простой, не слишком напряжной жизнью, а проснуться им предстояло уже в совершенно другом мире. Можно сказать, в эту ночь дрогнул и разрушился незримый барьер, отделявший их от остальной Пустоши – обители ужаса, тотального истребления и ежечасной борьбы. Теперь же два противоположных мира слились воедино, и манусиане очнутся – не только в прямом, но и переносном смысле – от блаженного полусна и окажутся лицом к лицу с творящимся вокруг них кошмаром.
Каспер, Деви, Хан, Пуно и Лима встали чуть раньше восхода, чтобы никакой обезумевший от утраты святыни пигмей ненароком не свалил их вместе с висящим домиком или не спалил к чертовой матери. Пять пар глаз выглянули из временного жилища и, отразив первые лучи солнца, увидели, как просыпается лагерь – сначала все происходило как обычно, вяло и неторопливо, словно прошлый день не заканчивался, а новый не начинался, но вскоре в рядах пигмеев послышался ропот, он перерос в суету, а та обернулась благоговейным трепетом, и начал нарастать ужас.
– Вроде получилось, – бесстрастно заявил доктор.
Гамма-орденцы пробыли в этом месте всего полтора дня, но даже этого срока хватило, чтобы привыкнуть к неспешности и спокойствию местных, поэтому воцарившиеся хаос и паника показались им жуткими проявлениями какого-то параллельного измерения, случайно показавшего свою грань. На проживших не одно поколение в тишине и умиротворении манусиан такая суета оказала просто неописуемый эффект.
