Опытные инки успели нырнуть за турбину к трем своим товарищам, их трясло от напряжения. Посмотрели бы на них молодые Пуно и Лима…
– Потери растут! – схватился за аптечку Каспер.
Хан принюхался.
– Пуно? Что с ним?
– Все хорошо, – скрасил плохие новости друг. – Но стрелять я пока вряд ли смогу.
Доктор вытащил тюбик с какой-то мазью и выдавил ее на пострадавшую руку Пуно.
– Размажь. Потом обмотай бинтом.
– Поможет?
– Без понятия. Этой мази пятьсот лет, – пожал плечами старик. – Но раньше помогала. Могла мертвого на ноги поднять.
Пуно не особенно грела перспектива стать мегамутантом или светящимся гулем, но ожог вызывал нестерпимую боль, которая со временем только росла, поэтому инк плюнул на технику безопасности и начал наносить на кожу коричневый крем.
Их укрытие за внешней оболочкой турбины в самом начале зала выглядело не очень надежно, но оберегало от прямых попаданий. С двух направлений отряд был защищен стенами, с третьего – турбиной и был уязвим лишь со стороны входа и частично из зала, если враги подберутся ближе и начнут обходить укрытие.
Оставшиеся в строю Каспер и Лима воспользовались передышкой и осмотрелись – серые стены с остатками штукатурки, щербатый бетонный пол и осыпающийся потолок в двадцати метрах над головой. Рядом с ними, в углу, на ржавых гвоздях висела пожарная лестница с защитным каркасом из железных дуг через каждые две ступени – такие были на всех промышленных предприятиях. Старик и девушка повернулись обратно, медленно высунулись из укрытия и разглядели еще три такие турбины. Зал делал изгиб влево сообразно форме плотины и в некоторых местах протекал. Сложно было понять, сколько оставалось жить этой электростанции… сотню лет, год, пять минут… Удары молний принимала на себя стальная оболочка турбины, и Каспер с Лимой продолжали оценивать обстановку: около тридцати серебряных легионеров при оружии, от каждого тянулся электрокабель к трансформаторным установкам, и в моменты особо рьяной стрельбы яркое освещение машинного зала тускнело, а потом вновь воцарялся свет. Вся мощь плотины шла на стрельбу по незваным гостям, и попытки эти не были безуспешны – Деви лежала в отключке, Хан пребывал в царстве тьмы и боролся с ментальным ужасом, а Пуно временно лишился правой руки. Но хуже всего был озон. В нос бил резкий морозный запах, пробирающий до костей. Доктор обратил на это внимание:
– Если легионеры не убьют нас в ближайшие десять минут, мы сами задохнемся от озона.
– Я думала, он полезен, – удивилась Лима. – Мы постоянно обрабатывали им растения… в бункере.
– В малых количествах – да! Потому что он убивает вредные бактерии. Но здесь его столько, что бактериями кажемся теперь мы!
Пуно закончил мазать обожженную руку и ткнул старика в плечо.
– Трансформатор, в начале турбины.
В месте сочленения агрегата со стеной действительно висел щиток со знаком молнии, подобный тому, что находился на улице.
– Сможешь подключить? – спросил Каспер. – Мы с Лимой должны держать оборону.
– Иного выхода нет.
– Я ему помогу, – отозвался Хан. Держать то, что дают в руки, он определенно мог. – Только скажите, где Деви.
– Защищена лучше всех, – успокоил его доктор, отстреливаясь от особо наглых врагов.
То ли мертвая, то ли живая гиноид Шредингера лежала за укрытием, предельно близко к стене, в некоем закутке, защищенная от всего этого безобразия, на полпути к трансформатору, поэтому за нее можно было не волноваться. Опасность исходила либо из-за края турбины, за которой располагался весь остальной зал, либо со стороны входа, откуда пришел отряд, но после недавнего взрыва легионеры не торопились в него соваться.
