Мехасфера: Сирены Пустоши - страница 29

«Цок-цок».

– А, спасибо, дружок, – выплыл из раздумий Амдэ. Его правая нога замерла в нескольких сантиметрах над противопехотной миной – подарком Пустоши рассеянному путнику.

Следопыт помотал головой, чтобы вытрясти из мыслей все лишнее, и окончательно пришел в себя. С этого момента и до следующего погружения в рефлексию его никто не сможет застать врасплох. Удел всех гениев – неуязвимость на коротком отрезке пути ценой душевных и мыслительных провалов все остальное время. К счастью, Амдэ не был таким уж гением, чтобы внезапно для себя забыться и пришагать прямо в пасть мегамутанта или утонуть в нефтяной жиже. Он был почти нормальным.

– И мину я эту видел, – проворчал он. – Просто тебя проверял. Сколько мы уже идем?

«Цок-цок-цок-цок-цок-цок».

– Шесть часов. Отдохнем немного. – Следопыт смерил взглядом солнце и красную землю вокруг.

Местность к югу от Пита лишь частично была покрыта руинами зданий. Как бы старое человечество ни пыталось застроить каждый клочок земли, кое-где оставалась нетронутая поверхность, глиняные комья которой размокали из-за газировки с ближайших заводов и липли к сапогам.

– Чудо, если мы к ночи пройдем десять километров, – прикинул Амдэ, примостившись на сухом пятачке земли в окружении нескольких ржавых холодильников, служивших ему «естественной» защитой. – А дальше будет еще сложнее. Чем ближе к Питу, тем больше заводов, а значит, рейдеров.

«Цок-цок».

– Знаю, что ты это знаешь. Так, просто, напомнить решил.

Чудо свершилось, и к ночи они преодолели десять километров на север. До цели оставалось чуть меньше двухсот.

Первый день – радостный и безмятежный. Еще действует обезболивающее, дорога свободная, проблем никаких. Ни тебе пыльных и радиационных бурь, ни набегов мутантов, ни даже налета постылых рейдеров. Все равно что титульная страница приключенческого романа – чистенькая, опрятная, без лишних картинок, без лишнего текста. Сплошная девственная белизна да короткое название посередине, место которого занял привал.

Со второго дня, как водится, пошел основной текст, а значит, и события – ожидаемые и не очень.

– Впереди кладбище поездов, – объявил следопыт на пятнадцатом километре пути.

Будучи заложником своего низкого роста, скорпион не мог смотреть далеко вперед, его обзор ограничивался ближайшей корягой, торчащим из земли куском пластика или просто руинами здания. Поэтому Денди посмотрел на хозяина и поднял вверх клешни, словно ребенок, просящийся к папе на руки.

– Давай покажу.

Амдэ поднял питомца на плечи, и перед тем раскинулся чарующий вид на тысячи темных вагонов и локомотивов. Лежащие в ложбине заводы продолжали выпускать эшелоны, превращая всю область вокруг себя в центр черной дыры. Горизонтом событий вокруг кладбища металлолома была четкая граница между рыжей глиной и обсидиановой чернотой. Утомленные ярким солнцем глаза не могли нарадоваться. А сердце, наоборот, сжималось в горошину нейтронной звезды, недалеко ушедшей от этой черной дыры, ведь в вагонах обитали любители радиации – гули и каннибалы. Черный металл не отражал почти никаких лучей, впитывал все возможное излучение, которое дарила любящая мачеха Земли – звезда по имени Солнце.

До границы света и тьмы оставалось еще несколько километров. С такого расстояния никто из предполагаемых обитателей тлеющего погоста не мог разглядеть Амдэ, поэтому он шел спокойно, даже не пригибаясь. Во время каждого своего путешествия он пользовался возможностью полюбоваться тысячами вагонов, сброшенных в одну огромную кучу. Если долго смотреть на нее, видно, как куча чуть расширяется, как из чрева заводов выходят товарняки. Сила конвейеров была настолько велика, что выталкивала их, чтобы произвести новый. Все это чудо работало благодаря действующей железной дороге между сталелитейным и вагоностроительным заводами. Из-за своей специфики эти предприятия умели разгребать хлам на путях и, если придется, отстраивать новые, поэтому артерия между ними не перекрывалась. Хуже обстояли дела с моторным заводом, который располагался в Пите и по понятным причинам перестал в автоматическом режиме поставлять двигатели, поэтому все эти локомотивы появлялись мертворожденными, как младенец без мозга. А завод, как пыхтящая свиноматка, производил еще и еще, в надежде родить хоть кого-то живого, кто оценит все величие тысяч и тысяч вагонов. Живущие в них мутанты и гули это не ценили, зато ценил следопыт.