Эх! Жаль, что моя болезнь не смертельна. Я готов был умереть. Честное слово. С мертвого – какой спрос?
Выскреб все из тумбочки. Осторожно выглянул в коридор. Никого. Пробежал мимо столика дежурной сестры. Голова немного закружилась. В туалете тоже никого. Включил воду. Эта чертова жижа не так то легко отстирывалась. Пальцы сводило от ледяной воды. Я полоскал и отжимал. Полоскал и отжимал. Наконец коричневые пятна почти исчезли. Я отжал как можно сильнее и двинул обратно. Теперь уж не так страшно – если что скажу – пролил на себя компот. У кабинета дежурного врача на секунду остановился. Там горел свет. Видимо, она не спала. Вдруг дверь открылась – передо мной стояла Мэри.
– Зачем ты встал? – удивилась она.
Я не мог и слова сказать.
– Зачем ты встал? – повторила она.
Я молчал.
– У тебя строгий постельный режим. Тебе нельзя вставать.
Я не двигался.
– Ну?
Я не двигался.
– А ну ка зайдем, – сказала она.
Мы зашли к ней в кабинет.
– Ну? Чего молчишь?
– У меня сегодня моча уже почти совсем белая, – это все что я сумел из себя выдавить.
– Еще не совсем, – улыбнулась она.
От нее веяло неведомым мне ароматом.
– Дай мне руку.
Я дал, другой рукой держа перед собой мокрые кальсоны и простыню.
– Какая холодная рука. У тебя хорошие родители, – улыбнулась она. – Папа такой серьезный.
Причем здесь родители? Причем здесь папа? К чему это она? Наверное, что-то отразилось на моем лице. Разочарование или что-нибудь в этом роде. Она вдруг наклонилась ко мне и поцеловала в щеку.
Комок застрял у меня в горле. На миг я почувствовал, как проваливаюсь куда-то и краснею. Но только на миг. Моя ладонь все еще была в ее руке.
– Он сказал, что вас накроет сегодня.
– Что?
– Он сказал, что вас накроет сегодня.
– Кто?
– Геолог. Он сказал, что вас накроет сегодня.
– Какой геолог?
– Ну тот… У окна.
Она явно не понимала, о чем я.
– Геолог сказал, что вас накроет сегодня, – закричал я.
Она улыбнулась.
– Иди ложись, дурачок. Ты чего так раскричался?
Меня аж передернуло. Мне вдруг все стало ясно. Она с ним заодно. Она была с ним. С этим геологом. Точно. И с вертолетчиком. А может даже и с Толстяком. Все они заодно.
Я развернулся. И бросился вон из кабинета. Упал на голый матрас. Накрылся одеялом с головой и заплакал.
После больницы к бабуле я уже не вернулся. Родителя забрали меня к себе.
Видимо, тяжелые времена закончились. А может у Бога Иисуса очередь подошла.
Скучал ли я по ней? Конечно. Но недолго. Новые друзья. Новые знакомые. Чуть было не написал новые родители. Ха! А через полгода бабуля неожиданно умерла.
– Почему так рано… Так рано… – плакала мать.
– Все люди умирают когда-нибудь, – утешал я ее. – И бабуля не исключение.
ЁЛКИ ВОТ ИМЕННО
Мы не виделись с Чиной лет пятнадцать, с тех пор, как я перебрался в Куйбышев. А тут вдруг встретились у пельменной на углу Льва Толстого и Галактионовской.
– Слушай, я хочу пельменей, – сказал Чина. – Год не ел пельменей.
Мы заняли столик. Взяли каждый себе по целой порции.
–Тепло здесь, – Чина осмотрелся. Разлил по стаканам водку под столом.
– Представляешь Кент…После учебы распределили меня на завод. Первый рабочий день. Прихожу в отдел кадров. Инспекторша в документы мои уставилась.
– Чинаков? Игорь Иваныч? Так, так …Сегодня какое число Игорь Иваныч? – спрашивает.
А я смотрю на нее. Глаз оторвать не могу.
– Правильно тридцатое, – говорит. – А вы когда должны были прибыть к нам по распределению?
