Если раньше мне было жалко старуху и её непутевую невестку, то после последних слов от жалости не осталось и следа.
- Так вы не за меня или невестку переживали, - сказала я, с трудом сдерживаясь, - а боялись добрище своё потерять? Душевная вы женщина.
Она вскинула голову и взглянула на меня почти свирепо:
- За добрище? Ты хоть знаешь, что такое – голодать и остаться без крыши над головой, когда зима? Когда нет дров, чтобы согреться? Когда нечего поесть, никогда не найдешь даже сухаря заплесневелого? Вот эти две монеты, - она выудила из-за пазухи и показала мне два новеньких серебряника, - это плата за мельницу за два месяца. А потом у нас будет ещё три месяца, пока по договору аренды нам можно будет отсрочить платежи. Глядишь, как-нибудь протянем зиму, а там…
- А там ваши курочки начнут нести золотые яйца, - подхватила я зло. – Все четыре!
- Шесть, - поправила она меня.
- Да хоть десять, - отрезала я. – Только если сидеть на попе ровно, так и просидите, пока вас из дома выкинут. Без средств к существованию.
Вместо того чтобы рассердиться, она покачала головой и вздохнула:
- И откуда ты такая на мою голову свалилась? И говоришь странно, и яйца черенком ложки размешиваешь. Надеюсь, ума у тебя побольше, чем у Эдит, и в озеро ты, как она, не полезешь.
Она сказала это и не удержалась – бросила на меня быстрый и опасливый взгляд. Старуха, действительно, боялась остаться без невестки. Боялась, что погонят на улицу. Как собаку. А ей – лишь бы крыша была над головой, пусть и в компании с зубастыми водяными духами.
Духи… моргелюты…
Я вспомнила отвратительную морду в окне и поёжилась. Нет, в озеро я точно не полезу. Не хочется там встретиться с тварями, у которых зубы, как у акулы. А судья не побоялся полезть за мной в озеро… Вернее – за Эдит… Судья… Ему-то что прибило искать вдову мельника?
- Зачем приехал судья? Что ему нужно было от Эдит? – спросила я у Жонкелии.
- Кто ж его знает, - ответила она. – Ворон – он тоже с придурью. Вроде бы сначала как человек – и разговаривает, и ведет себя, и вдруг на него как что-нибудь найдет – говорит какую-то ересь. И не понять с кем говорит. Недаром его из столицы выгнали.
- Выгнали?.. – машинально переспросила я, думая о событиях этого странного дня.
- Ну, сослали, - объяснила старуха. – Король отправил в ссылку. С запретом появляться в столице десять лет.
- А за что король отправил?..
- Откуда мне известно? – Жонкелия начала раздражаться. – Наверное, сунул нос туда, куда не следовало. Только он ничему не научился и продолжает и здесь совать нос куда не следует.
- Если он – судья, ему это по должности положено.
- Много чего ему не положено, - фыркнула она и уставилась на меня, оперевшись ладонями о колени. – Ты-то что будешь делать? Признаешься, что не Эдит?
- Признаться я всегда успею, - ответила я задумчиво. – А пока давайте-ка в комнате уберем, мамашенька. Мне тут ночевать, скорее всего, а вы такой свинарник там развели… А потом я хочу осмотреться и побольше узнать про ваших моргелютов. Скорее всего, это именно они меня сюда и притащили. Ну и курочек ваших проведаем. Есть-то нам что-то нужно.
3. Глава 3. Сыграем в "Весёлую мельницу"
С уборкой и стиркой мы с Мамашей Жонкелией провозились далеко за полдень. Первым делом я решила привести в порядок жилую комнату. Мы вынесли все тряпки, перестирали и развешали их, понадеявшись, что они просохнут до вечера. Солнце выглянуло из-за туч и светило тепло и ласково, но на берегу озера уже вовсю царила осень, и ночь обещала быть холодной.
