Конечно, сало – это не французский крем, и пахло оно совсем не фиалками, но это по любому лучше, чем обветренные руки. Я засыпала, строя планы на завтрашний день и на всю неделю вперед, а колесо славно поскрипывало – словно напевало колыбельную песенку.
Проснулась я в самом добром расположении духа, готовая продолжить квест «Весёлая мельница». Жонкелия уже сидела на постели и туго подбирала под чепец косы – черные, с проседью. Я тоже села на постели, поджав ноги по-турецки, и попыталась расчесать доставшуюся мне по наследству от Эдит рыжую гриву. Именно – гриву, иначе и не назовёшь. Сначала я расплела все эти хитрые косоплеточки, которые были навязаны прежней владелицей, и долго и старательно расчесывала волосы покупным гребнем. Конечно, причесываться костяной гребенкой было легче, чем деревянной – она не так драла пряди, но совсем не то, что причесываться массажной щеткой. Я намучилась, продираясь сквозь рыжую гущину, и одолела почти половину, когда поняла, что что-то мне не нравится.
Вода… Вода журчала…
А скрипа колеса не было слышно!..
Бросив гребень на кровать, я вскочила и босиком помчалась вниз, высунулась в окно и увидела намертво застывшее колесо. Вода хлестала по лопастям, но оно не сдвигалось ни на сантиметр.
- Ну как? Убедилась? – Жонкелия, стуча каблуками, спустилась по лестнице и тоже выглянула – не особенно высовываясь в оконную раму.
- Что за ерунда? – я вернулась в комнату, оделась и обулась, перевязала волосы пониже затылка обрывком какой-то тряпки, скрутив ее жгутиком, и отправилась осматривать колесо.
Если вчера моргелюты никого не съели, то вряд ли решат позавтракать мною.
Закатав рукава рубашки, я бесстрашно сунула руку в озеро по плечо, ощупывая лопасти, которые скрывались под водой.
Чертовщина какая-то!.. Колесо было опутано водорослями, как будто простояло так с месяц, если не больше. Но только вчера люди судьи срезали и выкинули на мостки целую гору зеленых травяных плетей! Водоросли просто не смогли бы вырасти за ночь!..
Жонкелия просто наслаждалась моей растерянностью и хотя не произносила больше ни слова, на ее физиономии так и сияло: вот, я же говорила!
Стараясь не замечать этого сияния, я размышляла: опять звать судью? Но как я объясню эту странность с водорослями? Вдруг он посчитает, что тут творится какое-то колдовство, а там уже и до обвинений в ведьмачестве недалеко. А ведь может, это просто какой-то сорт травы… Или вчера помощники поленились хорошо выполнить работу…
С вечера мамаша Жонкелия поставила закваску, чтобы сделать потом настоящий хлеб. Когда я ворвалась в кухню, старуха как раз подкармливала закваску мукой. Увидев, как я схватила валявшийся в углу нож, которым вчера обрезали водоросли, Жонкелия только покачала головой.
- Что? – тут же воинственно спросила я. – Лучше сидеть, сложа руки?
- Нет, конечно, - ответила она, - лучше сунуть голову туда, куда не следует.
- А я голову совать не собираюсь, - заверила я ее и отправилась к злополучному колесу.
Если мамаша права, и водоросли растут так быстро, что стопорят колесо, надо поскорее избавиться от травы. Выложить дно камнями? Потравить тут все какой-нибудь известью?..
Я прикидывала и так и эдак, а сама, не сходя с мостков, подрубала эти проклятые водоросли – толстые, как веревки. В воду заходить я всё же побоялась, но никто меня за руку не схватил и под воду не утянул, поэтому я осмелела и орудовала уже двумя руками – подрезая, выбрасывая, подрезая, выбрасывая…
