Когда-то я надеялся, что Вэлери будет готовить её фирменную лапшу до конца наших дней… Но у надежд есть один неприятный побочный эффект. Рано или поздно они убивают если не тебя, то твои сердце и печень. Моя чудом не отказала после всех бутылок виски, что я вылакал в номере «Марриот Маркиз».
– Не хочу, чтобы она пустовала. – Пожал плечами Джим, любовно поглаживая взглядом стены квартиры. – Парень, что жил здесь до вас, хорошо о ней заботился.
Он с надеждой посмотрел на меня.
– Надеюсь, что она и с вами будет в хороших руках.
– Почему я?! – Окликнул я, когда он уже разворачивался, чтобы исчезнуть. – Почему вы выбрали именно меня? За такую цену на эту квартиру наверняка выстраивалась целая очередь желающих.
Мистер Мейфилд как-то загадочно заглянул мне в самую душу и еле заметно улыбнулся.
– Просто понял, что вам она сейчас нужнее, чем кому-либо. А ещё вы мне его напоминаете…
– Того парня?
– Берегите её. – Попросил Джим, прощаясь с квартирой, и ушёл. Его потёртые, коричневые ботинки ещё несколько секунд поскрипели по кристально чистому полу коридора, пока не скрылись на лестничной площадке.
В каждом из нас своя чудаковатость, что с годами обрастает вокруг нашей плоти и становится нашим панцирем. Мы все – черепахи, и как только мир пытается нам навредить, втягиваем головы. Джим Мейфилд таскал свой панцирь уже давно. И сквозь него не пробиться, не заглянуть внутрь, разве что настолько, насколько он сам позволит.
Так что я был совершенно не против, что он не пускал меня в свой панцирь. Главное, что впустил в квартиру. Тем более, что мой панцирь ещё твёрже. И вряд ли уже когда-нибудь я пущу кого-то внутрь после Вэлери.
За полчаса я перетаскал все коробки из своего пикапа. Управился бы раньше, но нога то и дело капризничала, а в доме не предусматривался лифт – единственный минус моего нового обиталища. Гостиная погрязла в вещах: четыре коробки со шмотками и кроссовками, ещё две – с экипировкой, в остальных всякие мелочи, вроде кубков и медалей, виниловых пластинок, любимой неоновой лампы в форме клюшки, мамин старый передник с пятнами и даже кое-что из посуды. Пусть я и отвратительно готовил, но просто не мог не стянуть у Вэлери её любимую сковородку-вок, в которой она жарила бесподобную лапшу с мясом. Придётся им с новым бойфрендом посидеть недельку-другую на безлапшичной диете от Дэвиса Джексона. Хотел ещё прихватить блендер, кофемашину и сервизный набор, который я дарил ей на годовщину, но получался сильный перегруз для успешного побега. С некоторых пор бегаю я не так хорошо.
Половина вещей приехала со мной из Квебека, остальное числилось как «совместно-нажитое имущество» и было украдено из-под носа Вэлери, пока она прохлаждалась на работе. Мне ничего из этого не было особенно нужно, но разве мог я уйти, не утерев ей нос хоть в чём-то? Она отобрала нашу квартиру, нашу любовь и наше будущее. Так что я претендовал хотя бы на сковородку.
В общем, кругом громоздились мелочи, из которых сшивается сама жизнь. А с иголкой я управлялся ещё хуже, чем с лопаточкой для готовки, поэтому бросил пожитки захламлять гостиную. До лучших времён, пока не появится желание разобрать всё это барахло и найти ему место. Я не знал, сколько задержусь в этой квартире. Пока не наберусь смелости позвонить домой и сказать, что вернулся. Пока не найду занятие на несколько месяцев, чтобы совсем не зачахнуть до возвращения в «Монреаль Канадиенс». Пока не пойму, куда строить маршрут, ведь все мои навигаторы отказали.
