– Дэвис, послушай…
– Нет, это ты послушай, Рикки. – Впервые я позволял себе так разговаривать с менеджером клуба, но заведённые часы ещё долго тикают. – Ты ведь знаешь меня. Пусть я всего год побегал в составе «Монреаля», но я ведь доказал, что стою своего места в команде. Эта травма… – Я неслышно простонал от боли. – Всего лишь препятствие. Колдобина на дороге. Она не выведет меня из строя. Я восстановлю колено и вернусь, Рикки, слышишь?
Из динамика повеяло холодом. Рикки оставался хладнокровным в любой ситуации. Ледяная глыба, что не тает при плюс двадцати. Я же был огнём. Не костром, а пламенем, что раздувает ветер и перекидывает на соседние дома. Но моя жаркая речь не показалась ему убедительной.
– Правление так не думает. – Отозвался Рикки мягко, но безкопромиссно. – Ты выпал в начале сезона, Дэвис. Клуб лишился не только одного из защитников, но и выложил немалые деньги за твоё лечение. А мы не привыкли вкладываться в тех, кто может не вернуться.
Я стоял посреди гостиной со сковородой в руках, болью в ноге и яростью во всём теле. Больше всего мне хотелось выплеснуть её на кого-то или что-то. Запустить сковородкой в телевизор, швырнуть коробку с кубками из окна, изрезать форму на мелкие лоскуты. Я задыхался злостью, но из неё плохая помощница. Если моё пламя подожжёт Рикки, то всё будет потеряно навсегда. Поэтому я решил сыграть не по правилам и пустить в ход жалость.
– Рикки, ты ведь знаешь, мне нужен этот контракт. Ради него я бросил всё!
– Я знаю, Дэвис. Но ничего не могу поделать. – Скорбным голосом ответил Рикки. Интересно, он хотя бы пытался сделать что-то из этого «ничего»? – Ты ведь знаешь, решение не за мной.
– Рикки…
– Прости, Дэвис. Через неделю тебе начислят страховые, переведут остаток по контракту и премиальный бонус за хороший год. Мне жаль.
– Можешь засунуть свои бонусы знаешь куда?! – Взбеленился я. Когда мы теряем себя, то теряем контроль, а я стремительно слетал с катушек. Горел адским огнём и угрожал спалить всё вокруг.
– Если тебе что-то понадобится, – так же спокойно говорил Рикки, не боясь моего пламени. – Ты всегда можешь обратиться ко мне.
– Мне нужно, чтобы меня оставили в команде!
– Береги себя, Дэвис.
– Да пошёл ты!
Но Рикки Мэлоуна не заботили места, куда я собирался его послать. Он повесил трубку до того, как услышал пару лестных слов в свой адрес, хотя был ни в чём не виноват. Вердикт выносил не он, но гонцу всегда отрубают голову за дурную весть.
– Что б тебя!
От ярости у меня запылало лицо, зачесались руки. Я размахнулся и запустил сковородку, даже не прицеливаясь. Та со звоном вмазала по столику у дивана, выписала энергичный пируэт и попрыгала по деревянному полу, устроив бездарный концерт соседям снизу. По пути она опрокинула со столика стационарный телефон, который я даже не заметил, пока осматривал квартиру. Кто-то ещё держит такие дома?
Телефон шлёпнулся кнопками вниз и зажил своей жизнью.
– У вас шесть непрочитанных сообщений. – Бесчувственно сообщила трубка, а потом заговорила мужским голосом. – Это Шон. Меня нет дома. Оставьте сообщение после сигнала, и, может быть, я вам перезвоню.
– Шон, это я. – Женщина проникла в мою гостиную и наполнила её грустью. Я весь превратился в слух и даже забыл о своей ярости на весь мир. – Прости, что не звонила столько дней. Пыталась пойти на поправку, но ты – единственный недуг, которым приятно болеть. Твоим именем должны назвать что-то вирусное. От чего ломит кости, спирает дыхание и слезятся глаза. Вроде аллергии или бубонной чумы. Я – твой ходячий переносчик, нулевой пациент, но другие от меня не заражаются. Уроки – единственный обезбол, что пока работает…
