Оглобля закивал.
Я вытащил первую попавшуюся гимнастёрку, прикинул на худом как глист интенданте.
— Что-то с размерчиком ошиблись. Сюда трое таких, как вы, влезут. На вырост брали, гражданин Оглобля?
— Хватит издеваться, — всхлипнул он. — Ладно, ваша взяла. Да, я украл это обмундирование из части, но, заметьте, не для своих нужд. Бойцов нужно кормить и поить, а продуктов не хватает. Мне приходилось выменивать одежду на еду.
— Брешете, — покачал головой Миша. — И мы это докажем в пять минут. На вашем месте я бы уже признался во всём. Глядишь, суд учтёт ваше раскаяние и помощь следствию.
— Ну, а если будете лепить отмазку, мы сведём вас с товарищами из ГПУ, подав историю как работу на контрреволюцию, — плеснул я масла на сковородку.
Упоминание о чекистах окончательно добило интенданта. Он понуро опустил голову.
— Товарищи понятые, попрошу вас подписать протокол обыска, — попросил Миша, после того как мы обшарили обе комнаты.
Больше ничего интересного не нашли, но и обнаруженного казённого имущества вполне хватило для того, чтобы интенданту обеспечить место за решеткой.
— Гражданин Оглобля, вы задержаны, — объявил я.
— Что со мной будет? — вскинулся он.
— Суд решит, — ответил дежурной фразой Миша.
— Это какая-то ошибка! — поджала губы тёща.
Я боялся, что сейчас она устроит истерику, но вроде обошлось. Поджав губы, она вышла на кухню, громогласно объявив, что прямо сейчас накатает на нас такую жалобу, что мы в два счёта вылетим из уголовного розыска.
Кажется, пришло время расколоть Оглоблю на то, что нам сейчас было действительно важно.
Интендант быстро сломался, и информация из него потекла рекой. Правда, пока не было ничего, что могло бы помочь в расследовании ночных грабежей.
Мне пришлось остановить поток его красноречия, чтобы добиться главного:
— Подождите, гражданин Оглобля. Всё это вы сегодня повторите народному следователю. Сейчас же нам интересно другое — вы ведь знаете, кто из вашего батальона замешан в грабежах?
Оглобля, не скрывая удивления, бросил на меня неприязненный взгляд.
— Да, — тихо произнёс интендант.
— Тогда с этого места, пожалуйста, поподробнее. Постарайтесь ничего не забыть. Нам важна каждая деталь, — заметил я.
— А это мне зачтётся? — с надеждой спросил интендант.
— Обязательно, — заверил я.
— Грабежи — дело рук командира второй роты Раздобреева. Как только его рота становится на дежурство, он выдаёт доверенным людям оружие и отправляет в город.
Я понимающе кивнул. Какой бы бардак ни творился в части, всё равно должны же быть вечерние поверки, построения и прочие присущие армии моменты, позволяющие чётко контролировать личный состав. Так и знал, что без офицеров… то есть краскомов, тут не обошлось.
— А откуда вам известно, что это именно он? — как бы между прочим спросил я.
Оглобля с плохо замаскированной гордостью ответил:
— Раздобреев лично приходил ко мне, просил перепродать или обменять кое-какие вещи. Много вещей.
Хм, логично… ворам и грабителям всегда нужны скупщики краденного. Первый, к кому они могут обратиться — их же знакомый интендант, у которого точно рыльце в пушку.
— И вы им помогали сбывать награбленные вещи?
— Раздобреев — страшный человек. Я испугался, — проблеял Оглобля.
— Чего именно вы испугались?
— Он мог убить меня. Я знаю, что в прошлом месяце он застрелил бойца, который отказался ему подчиниться, и списал это на несчастный случай. Представьте себе, всё это преспокойно сошло ему с рук.
