Меня обдало его горьким дыханием.
— Он был груб с тобой? — яростный рык происходил из самых глубин естества Самсонова, вибрацией отдавался в грудной клетке.
Я подняла и выставила перед собой руки, пытаясь оттолкнуть Дамира.
— Боже, да что на тебя нашло?! Успокойся, прошу. Тот человек…
— Мразь, — внес поправку жестким тоном. — Он не достоит того, чтобы ты называла его человеком.
Я вновь открыла рот, чтобы сказать Дамиру о сделанных им поспешных выводах относительно моей невинности.
Но брюнет привалился ко мне, поставив ладони по обе стороны от моей головы.
— Меня тошнит от вида твоих губ, Вика. Он целовал их. Гнев сдавливает мне глотку, когда я смотрю на тебя и вижу на твоем теле следы его рук. Омерзительно, — выжал из себя с искренним отвращением. — Он очернил тебя собой. Испачкал. Извалял в грязи.
На глаза навернулись слезы от тех ужасных вещей, что слетали с его рта.
— Прекрати, — попросила я надломлено.
Дамир прижался ко мне всем телом. Положил на мой подбородок большой палец и неосторожным движением заставил посмотреть на него.
— Тебе понравилось трахаться с ним? — спросил, проникая горящими злобой глазами в мою душу.
Я вперилась в Самсонова оскорбленным взором, мысленно проклиная парня за то, что он швырнул мне в лицо болезненные воспоминания и заставил вновь пережить непередаваемый стыд, от которого хотелось перекрыть себе доступ к кислороду, чтобы больше не испытывать совестных мучений и клейма позора.
— Отойти от меня, — промолвила дрожащим от ярости и адреналина голосом. — Ты пьян и не осознаешь того, что говоришь…
— О, я в своем уме! Отвечай, — не унимался брюнет. — Тебе было приятно? Может, понравилось настолько, что хотелось большего? Может, нам с Леоном вовсе не нужно было мчаться на помощь? Может, несчастная принцесса вовсе не нуждалась в героическом спасении?
Какой несусветный бред!
— Отойди! — взревела, толкая парня.
Дамир надавил на мои плечи и припечатал к стене.
— Сука.
Самсонов с ревом впился в мои губы. Я замычала ему в рот, безрезультатно противясь насильственному поцелую. Он равнодушно игнорировал то, как я била его по рукам, животу и лицу… не целясь, беспорядочно наносила удары, чтобы отвлечь его и заставить отстраниться.
Хотя бы на секунду!
Однако Дамир лишь теснее прижимался, положив руки на мои бедра.
— Нет! — удавалось пискнуть в мимолетных перерывах между тем, как брюнет впечатывался в мои непослушные уста с животным рычанием.
Казалось, будто кости вот-вот поломаются от силы, с которой молодой мужчина стискивал меня в объятиях. Когда Дамир попытался просунуть свой язык в мой рот, я сжала зубы и прикусила за кончик в надежде, что боль приведет его в чувства.
Но Самсонов отдернул голову, облизав с уголка губ выступившую кровь, и широко улыбнулся.
Он сдавил мое горло, впившись ногтями в плоть, и вплотную приблизился к лицу.
— Тебя возбуждает сопротивление? — прошептал, лаская кожу горячим, влажным дыханием.
Лучше бы спросил, что меня НЕ возбуждало.
Насилие.
Я попыталась вырваться, отстраниться как можно дальше от его губ, но Дамир жестко встряхнул меня, возвратив в прежнюю позу. Снова схватил за подбородок, фиксируя голову в одном положении. Касался с грубостью, поэтому я не исключала появления в дальнейшем характерных цветных отметин.
— Я ненавижу тебя, — прошипела тихо, охрипло.
— Иначе со мной никак, — Самсонов прикусил мочку уха.
— Ты ничуть не лучше Маршалова!
