Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир - страница 42

Будучи близко с местом происшествия, Лиони случайно заметила лежащую рядом с телом некую странную вещь в виде маленького, предположительно плетёного тёмного круга с рисунком внутри. Подоспевшая Мария присела и первым делом быстро спрятала предмет, делая вид, что помогает. Рональд пытался привести отца в чувства, рьяно хлопал по щекам и тряс. Но Бенджамин и другие удостоверили смерть и бессмыслие действий. Ребекка тяжело задышала, однако осталась в стороне и не подошла.

На помощь и крики прибежали два белокожих охранника и вся прислуга из кухни, за исключением той девушки. Мёртвого старика подняли и вынесли из столовой. Рональд негодовал, почему никто не проследил и как он мог оторвать или вовсе отгрызть толстую верёвку. В переполохе Лиони вновь заметила за открытыми дверями смуглянку, невольно сделав шаги ближе и на что-то случайно наступив. Мимо проходившая Ребекка, с крайне недовольным лицом резко махнула рукой местной девушке, молча повелев ей уйти с глаз. Та скрылась внутри. Взволнованная Лиони опустила взор на пол и поняла, что наступила на человеческий зуб, возможно, умершего, однако чистый, без крови и будто был специально выдернутый, а не выпавший только что. Вблизи снова внезапно оказалась Мария и, глядя на гостью, аккуратно отодвинула предмет ногой под стол. От всего происходящего девушка сильно встревожилась, но ничего не сказала и последовала за всеми в гостиную.

После осмотра тела Джимом все гости собрались уезжать. Ужин, естественно, прервался, Рональд не мог поверить в потерю отца, расстроился и вообще не понимал, что же с ним случилось. Мария, стоявшая неподалёку с опущенной головой и скорбным видом, пошла провожать гостей. Уже около веранды, когда выходила Лиони, местная вдруг быстро протянула к ней руку и что-то сунула, буквально мимолётно шепнув: «Показать кому доверять». Девушка хоть и пребывала в недоумении, но всё же сообразила, зажала листок в ладони, а после спрятала в декольте. Ангус торопился скорее уехать из сумасшедшего дома, как он назвал обитель своих же друзей, не дай бог ещё чего случится и без того, что крайне напугало, к тому же падение вызвало ушиб ягодицы.

Увидев слегка прихрамывающего сыночка, миссис Гамильтон запричитала, забегала возле едва ли не раненого чада, велела слугам помочь ему подняться, а Джиму – осмотреть. Ангус же ухватил странное, отвлечённое состояние Лиони, её безразличие весьма задело.

Будучи у себя, Лиони достала переданный Марией свёрнутый обрывок листочка, где было что-то мелко написано, однако текст совершенно незнакомый, видимо, на местном языке, с необычными узорными буквами. Разобрать пока было невозможно. Сейчас девушку осенили до этого непонятные слова служанки о тексте, который нужно показать кому-то из доверенных местных для перевода. Судя по всему, Мария не умела писать и читать на языке чужеземцев – только говорить, запоминая слова на слух. Возник вопрос, кого выбрать и кто не выдаст, ведь работающие у Бена наверняка побоятся. Позже её посетила внезапная идея…

Вскоре состоялись похороны отца Рональда. Сын велел слугам выкопать могилу и сделать гроб, а также крест, то бишь по своим традициям вместо дикого сжигания, как делали здешние. Проводить в последний путь собрались некоторые знакомые. Помимо семейств Гамильтон и Куинн, прибыла ненавистная Френсис, некая мадам и заслуженный в своём городе учитель, проживающий неподалёку и занимавшийся обучением местных детей. Каково же было удивление Лиони, когда она увидела этого педагога в окружении местных возле себя. Со своей зрелой супругой он развёлся и якобы женился на молодой здешней с ребёнком, девочкой лет восьми-девяти. В доброте души и чистых помыслах учителя осчастливить дикарочек, давая им лучшую жизнь, никто не сомневался, ну или делал вид. Рональд пожал руку почти пожилому другу своего отца и печально поделился историей. Сей джентльмен вёл себя довольно жеманно, при взгляде или беседе с супругой и падчерицей на лице его мелькала озабоченная улыбочка, некий энтузиазм, зрительно увеличивающий и без того похожий на картошку нос. Его кривые брови с намеком на форму домика бодро приподнимались и озорно шевелились, удлинённые седоватые, выцветшие волосы с залысиной небрежно валялись на яйцевидной голове. Карие маленькие и скользкие глазки прятались за очками. Да и в целом взор отдавал то ли бесстыдством, то ли вовсе сластолюбием, однако прикрывалось это особенностью профессии, которая должна была нести в себе много любви и нежности, ведь это мир детишек.