Читать онлайн Евгения Кочетова - Змеиное сердце

Инспектор Бирлинг сидел за своим рабочим столом и, держа во рту сигарету, суетливо и недовольно перебирал кучу бумаг. Среди них были газеты, документы, записки и письма. В управление частенько приходили письма от граждан с какой-либо жалобой или заявлением. Работы было много, а инспектор ‒ один.

Инспектор открыл наугад первое попавшееся письмо, в нем небезызвестная в городе дама в очередной раз жаловалась, что кто-то ворует фонари возле ее дома.

‒ Чокнутая старуха. Твои слуги их зажигают, они же и воруют… ‒ вытащив сигарету изо рта, произнес инспектор.

Пепел упал на угол торчащего из-под бумаг конверта, на котором изображен герб. Он не обратил на него внимания и открыл другой. Там была жалоба гражданина на дворника, который ворует таблички.

Инспектор позвал младшего констебля и велел ему разобраться с письмами.

Двадцатые годы ХХ века.

В поместье графа Соллера за длинным столом сидели члены семьи: графиня Роуз, старшая дочь Фиона и младшая ‒ Миа. В столовую вошел глава семьи Эдгар с тростью в руке, поставил ее у стола и с помощью лакея присел. Только теперь можно было начать трапезу. Это был седой мужчина зрелого возраста, ладной фигуры, волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб; чисто выбрит, с важным выражением лица, а с людьми, особенно прислугой, зачастую высокомерен.

‒ Как прошел день, дорогая, ‒ спросил Эдгар у жены.

Роуз хлопотливо отпила вина и скорее поставила бокал.

‒ Хорошо, дорогой. Я сегодня навестила свою подругу Аннабель, ‒ ответила на слегка волнительной нотке графиня.

‒ Снова? Ты же была у нее пару дней назад… ‒ удивился граф.

‒ Э, ну ты же знаешь, что она себя неважно чувствует после простуды… Так до сих пор не отошла, то насморк, то кашель… ‒ пояснила Роуз.

Супруг натыкал на вилку картофель и, кивая, ел. Его скрежет о тарелку и напористый стук прибором раздражал младшую дочь. Миа взглянула на сестру, Фиона тоже незаметно щурилась от звуков. Она вообще выглядела печальной и озабоченной. Миа догадывалась, что это могло быть связано с одним юношей…

‒ Девочки, как прошли занятия по музыке и литературе? ‒ спросил отец.

Пока пианистка Фиона медлила, пребывая в своих мыслях, ответила литератор Миа:

‒ Всё прошло хорошо. Новый учитель мне очень нравится, благодарю, отец, что взял именно его.

Граф покивал. На него взглянула супруга. В остальном за столом стояла тишина, будто разговаривать особо было не о чем.

‒ И благодарю за золотой браслет с рубинами, невероятно красивый, ‒ добавила с милой улыбкой Миа, покрутив ладонью. ‒ Браслет в виде змеи ‒ это очень символично, ведь я всегда интересовалась ими…

Фиона сморщила нос, не понимая симпатии к этим скользим, мерзким существам

‒ Фу… ‒ вымолвила она.

‒ Фиона, перестань, ‒ упрекнул отец. ‒ Украшение действительно красивое и необычное.

Старшая дочь покосилась в сторону трости и промолчала.

После ужина все разошлись по спальням.

Прошли дни. Однажды утром раздался громкий крик служанки. В доме графа работала чернокожая женщина, ее предков когда-то привезли в Европу в качестве рабов. Звали ее Номаланга. Графу пришлось не по нраву слишком длинное и чужеземное имя, поэтому он велел сократить и называть ее просто Нома. В спальне она обнаружила мертвую Фиону, лежащую в кровати.

Прибежала мать и бросилась к дочери. Пришел отец. И в ужасе перешагнула порог Миа. Ее большие синие глаза смотрели на тело сестры, ладонь легка на сердце, а сама она пошатнулась. Видя, что юная теряет сознание, подоспела Нома и придержала. Ей же самой увиденное напомнило об огромном горе ‒ о потере сына.

Роуз громко ревела, обнимая тело дочери. Она что-то случайно задела ногой возле кровати. Граф подошел к приоткрытому окну и за портьерой нашел скомканную записку. В ней печатным текстом сообщалось, что отношения с Фионой закончены, юноша больше не хочет видеть ни ее, ни ее мерзкого папашу.

‒ Щенок! ‒ возгласил разгневанный Эдгар.

‒ Папа, что случилось? ‒ спросила встревоженная Миа, придерживаясь за руку Номы.

Граф повернулся, демонстрируя в руке бумажку.

‒ Этот гаденыш снова приходил к нашему дому и закинул в окно записку… Сопляк у меня поплатится!

Он потер глаза, тяжело дыша и понимая, что причиной самоубийства Фионы послужил разрыв отношений с тем, в кого она была влюблена и тайком встречалась. Однако граф однажды велел слуге проследить за дочерью и узнал о ее секрете. Роуз подняла с пола пустую бутылочку с надписью «Опиум». В полной растерянности, с красным лицом она показала мужу и спросила:

‒ Откуда у дочки оказался опиум?

Эдгар округлил глаза и ответил незнанием. Похоже, его это тоже озадачило. На сорочке Фионы были обнаружены капли настойки, а также капли засохли на подбородке.

На похороны пришла дочь инспектора Бирлинга ‒ Элизабет. Она была подругой Мии. Миа скрыла лицо под вуалью и хлюпала носом, ее приобняла подруга.

‒ Даже не представляю, как тебе тяжело… ‒ вымолвила Элизабет.

‒ Спасибо, Лизи, ‒ ответила Миа. ‒ Это такая боль, что даже не описать…

Девушка сжала руку подруги сильнее, та опустила взгляд, заметив украдкой необычный браслет в виде змеи, который выглядывал из-под рукава черного платья. Лизи показалось странным действие подруги, и она шепотом спросила, что еще тревожит Мию.

Та приподняла вуаль и направила глаза в сторону отца. Граф стоял напротив могилы, с опущенным взором. Он выглядел печальным, однако не проронил слезу, в отличие от рыдающей Роуз. Миа словно дала намек.

После похорон Элизабет осталась на чашку чая в комнате подруги.

‒ Что ты хотела сказать на кладбище? ‒ уточнила она, взяв печенье.

Миа выглядела взволнованной и даже напуганной. Девушка пододвинула стул ближе к подруге и, присев, тихо сказала:

‒ Сестренка отравила себя опиумом, и отец сказал, что не знает, где она могла его взять… Но я однажды гуляла по городу и увидела его автомобиль возле фармацевтической лавки, его водитель вынес оттуда закрытый ящик с чем-то. Я бы вовсе не поняла, что там, если бы не уловила звук стекла, словно бутылочки ударились друг о друга. У нас дома никто не употреблял какие-либо настойки, тем более так много…

‒ Но зачем графу столько опиума? ‒ удивлялась Элизабет.

‒ Я пока не знаю, но я буду узнавать. Я должна сделать это ради сестры, ‒ преисполнилась уверенностью Миа. ‒ И еще я хочу встретиться с Питером, в которого была влюблена Фиона, и выяснить, что вообще случилось.

Элизабет слушала с приоткрытым ртом и медленно кивала, пребывая в озадаченности. Подруга пообещала съездить вместе с Мией к тому юноше, они договорились встретиться на новой неделе.

Подошло время встречи. По договоренности, Элизабет ожидала подругу за углом закрытой таверны. Однако Миа не пришла.

Встревоженная Элизабет дошла до управления и впопыхах ворвалась в кабинет отца. Инспектор Бирлинг вновь разбирался с заявлениями. У него как раз находилась та самая дама, у которой воруют фонари. Это была виконтесса, вдова виконта. Некогда богатая семья разорилась, виконт повесился, а виконтесса осталась доживать с долгами, которые росли с каждым месяцем. Потому ее очень волновали фонари, любое имущество. Хотя инспектор считал ее просто сумасшедшей, всё случившееся дало о себе знать, да к тому же солидный возраст. Инспектор делал вид, что слушает очередной бред больной старухи, у которой растеклась красная краска вокруг рта, точно она вампир.

Он обратил внимание на хлопотливую дочь и понял о неладном. С виконтессой пора было закачивать.

‒ Я вас понял. Я обязательно пришлю констебля, чтобы он еще раз допросил слуг и почтальона.

‒ Это точно почтальон ворует фонари, я уверена! Этот ушлый мальчуган в дырявой клетчатой шляпе, как у Шерлока Холмса, сразу мне не понравился… ‒ говорила виконтесса, выпучив обведенные черной краской глаза.

Инспектор кивал и поддакивал, лишь бы она скорее ушла. Когда он наконец выпроводил даму, то улыбнулся дочери и спросил о произошедшем.

‒ Отец, что-то случилось с Мией, она не пришла на важную встречу. Ты должен проверить…

Дэвид удивился.

‒ Возможно, она не смогла по каким-то причинам. Почему ты считаешь, что что-то случилось?

‒ Потому что она собиралась разузнать о делах отца и побаивалась его… В их доме происходит нечто странное…

‒ Лизи, я не могу просто так приехать в дом графа и начать расспросы. Тут нужен весомый повод. Тем более он недавно потерял дочь и наверняка в горе, ‒ пояснил отец.

‒ Но потом уже может быть поздно… ‒ переживала Лизи.

Отец попросил дочь успокоиться и подождать. Он уверен, что Миа вскоре объявится.

Элизабет вынужденно согласилась и вышла. По коридору спешно шел мужчина. В нем девушка узнала водителя графа. Он постучал в кабинет инспектора. Элизабет подслушала разговор, в котором слуга сообщил о пропаже дочери графа. Девушка шлепком приложила ладонь на уста.

Она напросилась поехать вместе с отцом, ведь должна была сегодня увидеть пропавшую подругу и очень переживала, была сама не своя.

Войдя в просторный холл, инспектор обратил взор на большую картину слева. Это был портрет графа и графини. Выглядел граф не очень-то приятно, скорее отталкивающе, даже в улыбке. Она казалась лукавой. А вот графиня была статная, с мягкими чертами лица, выглядела вполне молодо. Дэвид отвел взор, но вдруг дочь тихо сказала:

‒ Смотри, какая трость… даже она золотая…

Отец вновь взглянул на картину. У трости была необычная ручка, художник искусно вывел округлую узорную вставку внизу, однако разобрать точно было трудно, слишком мелко и далековато.

Появился лакей и пригласил пару в гостиную. Там уже находился граф и пил виски. На вид он был сдержан, но явно опечален и взволнован.

‒ Прошу прощения за этот стакан, однако иначе уже никак… ‒ сказал он. ‒ Я нахожу утешение в виски, а жене доктор вынужденно прописал успокаивающую настойку.

Элизабет ударили по ушам слова о настойке. Вспомнился опиум и рассказ подруги.

‒ Фиона тоже выпила успокаивающую настойку, не так ли? ‒ вдруг вырвалось у девушки.

На нее резко взглянул отец. Ему стало неудобно за бестактность дочери. Граф это сразу уловил и спокойно произнес:

‒ Всё в порядке, инспектор. Да, Фиона где-то раздобыла опиум. Но моей жене прописали не его. Мы наркотики не употребляем, ‒ уточнил он.

На него с подозрительностью глядела Элизабет и не верила.

‒ Что случилось с вашей младшей дочерью? ‒ спросил о насущном инспектор.

Граф тяжело вздохнул и присел на софу напротив гостей. На столике стояла вазочка с печеньем, им предложил угоститься хозяин, осведомив, что печенье домашнее.

‒ Никто не знает. Миа пропала. Об ее отсутствии поведала мне наша негритянка после того, как отнесла вчера вечером в спальню дочери графин.

На слове «негритянка» инспектор поначалу удивился. Лизи шепнула, что это чернокожая служанка Нома.

‒ То есть Миа пропала вчера вечером? ‒ уточнил Бирлинг.

Граф неуверенно пожимал плечами, ответив:

‒ Возможно, ранее, еще днем, потому как ее никто не видел после завтрака. Супруга моя все еще тяжело переживает уход Фионы и слегла, слуги были заняты своими делами, ну а я в тот день навещал своего друга. Меня не было дома где-то до десяти.

Инспектор подметил, как спокойно и самостоятельно граф обо всех и всем рассказал, не дожидаясь вопросов.

‒ А во сколько вы уехали к другу? ‒ все-таки нашел вопрос инспектор.

Тут граф слегка замешкался.

‒ Я точно не помню, может, после обеда или около того.