« — Узнаете получше, что случилось с вашими подопечными в Верянских землях, да и разведаете обстановку в целом. Если там действительно что-то серьёзное, Конклав будет ждать вашего отчёта. И, пожалуйста, не привлекайте лишнего внимания со стороны священников, это нам ни к чему...»
Таковы были последние слова Корнелия при личном разговоре. Известия от Наблюдательницы оказались слишком невероятными, хотя сомневаться в психическом здоровье леди Намарэлос не приходилось. Если уж она отчётливо писала о воскресшей из мёртвых девушке, пьющей кровь, значит так оно и было. Ну а что произошло в руинах на севере и вовсе было тайной за семью печатями. Огневики ещё не пришли в себя, хоть и стараниями объявившейся эльфийки начали поправляться. Сама она отмалчивалась о случившемся, как и о цели собственного визита туда. Вся надежда теперь на собственное расследование, хоть мастеру Нотту и не нравилась эта затея. Могли бы отправить в глушь кого-то другого помоложе, если только Архимаг не преследовал ещё какую-то цель...
О плохом маг старался не задумываться. Не сейчас, когда впереди незнакомый город.
В Зимневе бывать ему ещё не приходилось, дорогу до таверны, известного источника слухов и сплетен обо всём на свете, подсказал стражник. Не забыв прежде спросить документы, разумеется. Пробежавшись глазами по грамоте, он хмуро кивнул и махнул рукой. В последнее время на доблестную стражу Зимнева свалилось вдвое больше обязанностей — усиленные патрули, продлённые смены, а золота, как водится, в карманах не прибавилось. Так откуда взяться добродушной улыбке и вежливости у измотанного стража порядка?
В столь ранний час ни на улицах города, ни в «Последнем приюте» не было ни одного человека. Просторная зала с закоптившимися под потолком стенами пустовала. Маг приметил юркнувшую под лавку жирную крысу. Толстый полосатый кот, дремавший тут же на лавке, лениво проводил её взглядом полуприкрытых зелёных глаз.
Очаг едва теплился, рядом на цепи висел котелок с вероятно ещё вчерашней похлёбкой. И тут, вдыхая едва уловимый аромат бульона, Флавий понял, что за время плавания чертовски соскучился по нормальной еде.
— Доброе утро, — приветливо улыбнулась ему молодая женщина, неся в руках стопку свежесрубленных дров.
Она сложила дрова в поленницу и присела у очага, перебирая кочергой угли. Вверх поднялся столбик пепла. Пора было разводить огонь. Она вытерла проступивший на лбу пот рукавом и глубоко вздохнула, видно было, что сегодня с утра ей нездоровилось.
— Не найдётся ли у вас чего на завтрак? Даже и вчерашнее, я не буду против.
— Кроличья похлёбка, эль свежий, отменная сушёная золотушка, — вместо девушки ответил мужчина, судя по всему, её отец. Он вышел из погреба со связкой сырых колбасок. — Если у вас есть время, совсем скоро будут превосходные кровяные колбаски. Свежайшие. С разнообразием нынче туго, сами видите — людей нет, а путешественники сюда сами не спешат. Вы первый гость в этих местах с того момента как... Ай, не стоит об этом. Так что, нести золотушку к элю?
При одном только упоминании о золотушке, популярной среди верян и других жителей северных провинций рыбке, мастера Нотта передёрнуло. Две недели он терпел неказистую моряцкую кухню. Золотушкой Флавия угостил капитан корабля, уроженец Зимнева. Это кушанье было крайне популярно, местные уплетали его за обе щеки и маг с трудом понимал, как они это делали. От желтоватой однородной рыбной массы разило так, что самого крепкого мужика сбило бы с ног. Флавий с трудом заставил себя проглотить кусочек, чтобы не оскорбить капитана. Подобной резкой дряни он не ел ещё никогда, и тёмные боги, видимо, дёрнули его за язык спросить, из чего же она сделана. Больше месяца эта крупная рыба проводила в земле, благополучно разлагаясь, а потом ещё три луны висела в сухом помещении.
