Мирослав кивнул, спешился и передал поводья слуге, совершенно проигнорировав слова жреца, словно они были пустым звуком, – Благодарю за приглашение. С удовольствием присоединюсь к вашему празднику.
Князь Мирослав подошёл к костру, его взгляд снова скользнул по Ярославе. Он одарил ее обворожительной улыбкой, уверенный, что покорит сердце деревенской девицы одним лишь своим появлением. Он ожидал, что она смутится, зардеется или польстится на его знатное происхождение и богатство.
Но Ярослава не дрогнула. Она встретила его взгляд своим, холодным и пронзительным, словно два осколка льда. В ее глазах не было ни смущения, ни заискивания, лишь твердая решимость и нескрываемое презрение. Она не была одной из тех деревенских простушек, которые падали в обморок от вида знатного господина.
Мирослав, привыкший к всеобщему обожанию и покорности, на мгновение растерялся. Его самоуверенная улыбка дрогнула, и в глазах мелькнуло удивление. Он ожидал чего угодно, только не такого отпора. Быстро взяв себя в руки, он решил, что это лишь игра, вызов, который он с удовольствием примет. Что ж, тем интереснее будет завоевать эту неприступную красавицу.
Праздник продолжался. Селяне, несмотря на тягостное предчувствие и недовольство появлением князя, старались соблюдать обычаи и обряды. Они угощали князя Мирослава и его свиту кутьей, пирогами и медовухой, но в их движениях и словах чувствовалась сдержанность и натянутость. Мирослав, в свою очередь, продолжал притворяться заинтересованным в их скромных делах, хотя в его глазах читалось превосходство и скука. Он задавал вопросы об урожае, о зверях, обитающих в окрестных лесах, о местных обычаях, но его мысли были заняты лишь одним – как покорить строптивую девицу.
Когда Велес начал возносить молитвы Марене, прося ее о милости и защите, Мирослав демонстративно зевнул, чем вызвал гневный шепот среди селян. Ярослава метнула на него испепеляющий взгляд, но князь лишь усмехнулся в ответ. Он явно наслаждался тем, что нарушает их покой и демонстрирует свою власть.
Когда обряды подошли к концу, и костёр начал догорать, Мирослав, дождавшись удобного момента, снова подошёл к Ярославе.
– Я всё же надеюсь, что ты позволишь мне узнать тебя поближе, Ярослава, – проговорил он тихим, бархатным голосом, стараясь очаровать ее, – Ведь в такой прекрасной девушке, как ты, должно быть много интересного.
Ярослава отступила на шаг, соблюдая дистанцию.
– Не думаю, что это хорошая идея, князь. Ваши пути и мои никогда не пересекутся, – отрезала она, и, не дожидаясь ответа, гордо развернулась и ушла в Велеса, отзываясь на его окрик, оставив Мирослава в ярости и недоумении. Он не привык к отказам, и эта деревенская девица посмела бросить ему вызов.
Жрец, облаченный в белые льняные одежды, расшитые золотыми нитями, поднял руки к небу, теперь уже усыпанному первыми звездами. В его голосе звучала торжественность и мощь:
– Свершилось! Дары приняты, боги довольны! Да будет ночь благосклонна к нам, смертным! Объявляю ночные гулянья!
Толпа взорвалась ликованием. Зазвучали бубны, свирели и гусли. Вокруг костра закружились хороводы, лица озарялись отблесками пламени. Молодежь, опьяненная свободой и духом праздника, пела, танцевала, пила медовуху из больших деревянных кружек. В их песнях звучала надежда на богатый урожай, на крепкую любовь, на счастливую жизнь.
После трапезы начались тихие беседы. Люди вспоминали ушедших, рассказывали истории о героях и мудрецах, делились своими страхами и надеждами. Старики, утомленные дневными заботами и ритуалами, степенно расходились по своим домам, желая молодежи доброй ночи и благословения богов.
