Майора это выводило из себя, он пару раз срывался и бранился нецензурно, стращал свои расчёты позорной смертью на поле боя. Не помогало. Однажды сцепился со своенравным командиром второго расчёта. Тот взял себе позывной «Колобок». Их растаскивали оба расчёта, восемь человек.
Все решили тогда, что майор избавится от Колобка. Но Вишняк быстро взял себя в руки. Военный опыт говорил: из Колобка, при всей расхлябанности и задиристости, получится хороший командир расчёта. Он в бою не подведёт, не растеряется. А это дорогого стоит…
На четвёртый день мучений Вишняка его любимые «зушки» засияли особым военным блеском. Установки бодро и вызывающе, задиристо крутились по периметру и мгновением вздымались в небо. Надраенные стволы поворачивались на 180 градусов за положенные по нормативу три секунды. На учебные демонстрации собирались десятки ополченцев, бесцельно слонявшихся по территории АТП. Снаряды, протёртые ветошью, светились темноватым, отливающим свинцом светом, словно говоря: с нами всё будет «смертельно хорошо». Так выразился однажды майор, вспомнив присказку из афганской войны…
Эта присказка родилась, когда он, молодой старший лейтенант, недавний выпускник ленинградского высшего военно-политического училища ПВО, возглавил батальонную группу с особым заданием: не пропустить в «зелёнку» довольно большую группу моджахедов. Особая ценность операции заключалась в том, что духи волокли с собой пленного, взятого в качестве «языка» новобранца – юного туркмена, прибывшего в часть две недели назад, которого за замедленность реакции прозвали обидно «Чукча».
Задание он тогда, можно сказать, провалил, потому что в дороге сломались сразу два «Урала» и он не решился бросить их на грунтовке. Машины пришлось буксировать, прицепив к БТРам. Так что когда они прибыли в точку, моджахеды уже вошли в зелёнку и растворились в ней, как это у них водилось.
Тогда Вишняк рискнул, да так, как никто другой и не решился бы (ведь терять было нечего, его в любом случае наказали бы). Он выставил «зушки», спустив их с откоса дороги до уровня зелёнки, распределил сектора обстрела и дал команду: прочистить немедля рубящими очередями спарок весь массив зеленки.
Обе «зушки» сработали чётко, обученные операторы вовремя заменили стволы и через десять минут закончили стрельбы, словно исполнили учебное задание на полигоне4.
Молодой солдатик-новобранец из Уфы, закрывший уши, но всё равно оглохший от стрельбы, радостно тряс Вишняка за рукав гимнастерки:
– Товарищ старший лейтенант, да там ничего живого не осталось.
Действительно, зелёнка со срубленными переломанными ветками, выглядела феерически. А из глубины порушенных зарослей доносились по нарастающей вопли и стоны раненых моджахедов, крики «Аллах Акбар».
Когда зелёнку обыскали, то нашли в ней двадцать семь трупов, одиннадцать раненых. Пленённый моджахедами парнишка, туркмен по прозвищу Чукча, оказался в числе раненых и его отправили на базу на подлетевшем вертолёте. Из банды мало кто остался в живых, а из раненых, которых Вишняк сострадательно приказал перевязать, выжили лишь четверо.
Вишняка тогда, с формулировкой «За находчивость и поднятие боевого духа» наградили Красной Звездой и присвоили досрочно капитана.
Тогда новобранец из Уфы, которого тяжко стошнило после осмотра и пересчёта убитых моджахедов, сконфуженно высказался:
– С нами всё смертельно хорошо.
