Жена, просыпаясь рано по утрам, говорила, что слышала уже лепет внука и смеялась радостно, поглаживая огрубевшие мужнины ладони с навечно въевшейся угольной пылью.
Так Вишняк отодвинул на задний план прежние мечты и погряз в ежедневной суете, в необходимости добывать деньги, бесконечно подрабатывать, чтобы вовремя платить по кредитам. А время бежало, неумолимо растаптывая прежние жизненные планы.
ДОНБАССКАЯ ВОЙНА. НАЧАЛО
Пройдя горячие точки, Виктор осознал неизбежность смертельного исхода вражды и ненависти. У последних есть чёткая определенная закономерность: один цикл взаимного уничтожения неизбежно переходит в спираль, раскручивающуюся вплоть до полного истребления всех участников. Зачастую выходило так: война давно закончилась, но выстрелы, взрывы, ненависть и насилие на каком-то жизненном этапе всплывали из глубин памяти и материализовались, истребляя жизнь вокруг, неся смерть и разрушения.
Но он и предположить не мог, что дикая фантастическая истерия войны придёт в родной Донбасс и уничтожит, превратит в прах все представления о ценности жизни.
Донбасская война застала майора в Петербурге. Там друзья, окончившие в безмерно далёком 1987 году Ленинградское военно-политическое училище, помогли найти хорошую денежную работу. Вишняк, поработав в Питере некоторое время, решил перебираться с семьёй в Пушкино, где приметил небольшую уютную квартирку.
Но всё разрушила внезапно начавшаяся война. Она поглотила сына, а вместе с ним все его мечты о семейном счастье. Гибель сына заставила Вишняка срочно вернуться в родную Горловку, потом – в Славянск. Там он вступил в ополчение.
Майора Вишняка неприятно поразила расхлябанность и полное отсутствие воинской дисциплины в подразделениях ополченцев. Подавляющее большинство из них просто не знали, что такое армия, что такое воинская дисциплина. Он был убеждён: те, кто отслужили срочную в украинской армии, просто превратились в испорченный человеческий материал, который неимоверно трудно переучивать. Поэтому, когда ему предложили командную должность, решительно отказался. И тут накатила такая вселенская тоска, что Вишняк почувствовал себя одиноким, всеми брошенным странником, который стоит перед бездонной пропастью и не знает, как её преодолеть. Больше всего это стояние на краю бездны неверия, изнывающее и едва переносимое, было похоже на неутолимую жажду в неприютном пригороде афганского Джалалабада. Всё более ощущал: пропасть начинает притягивать с огромной непреодолимой силой…
Слоняясь неприютно по территории заброшенной, полуразрушенной автоколонны, занятой группой ополченцев, заметил в отдалённом полуразвалившемся боксе два КамАЗа. На них были смонтированы столь полюбившиеся ему в Афганистане ЗУ-23-21.С жадностью набросился на спаренные зенитки, поглаживая пыльные, начавшие ржаветь двухметровые стволы. Рядом в разбитых ящиках россыпью небрежно лежали снаряды, патронные ленты. Кучка БЗТ2 смешалась с ОФЗ3.
Внутри включился какой-то особый механизм, какое-то новое начало, новый смысл. Тут же побежал к начальству, которое баловалось пивком в тенёчке единственного большого тополя, произраставшего на заброшенной АТП.
Волнуясь как мальчишка, сообщил:
− Беру вот эти две «зушки». Ребята, вы просто не понимаете, какая это великая ценность! С ними всех бандеровцев ублажим!
Потом узнал: обе машины выменяли у украинских военных за четыре ящика водки «Мягков». Тогда подобные сделки случались часто. Офицеры и контрактники украинской армии с лёгкостью бесшабашно списывали, продавали, обменивали сотни, тысячи единиц оружия, накопленных за послевоенные годы и небрежно хранившихся на бесчисленных армейских складах в Волновахе, Донецке, Луганске, Мариуполе.
