На третий год работы на шахте случилась авария, забравшая жизни многих проходчиков – товарищей Вишняка. Они уходили из жизни на его глазах, полные отчаяния и страстного желания выжить. Он же, словно отгородившись от жизненных страстей, сидя в аварийном забое, не ощущал особых тревог и волнений, дышал спёртым воздухом спокойно и уверенно – ведь там, наверху, его ждала верная жена, да ещё сын, давшие ему вторую жизнь и новое жизненное пространство.
Потом, после удивительного спасения из аварийного забоя, Вишняка пригласили к директору шахты. Тот уважительно полистал личное дело, расспросил уважительно о наградах, предложил возглавить бригаду. Виктор уже окунулся а атмосферу шахты, узнал об интригах вокруг профсоюза и попытках руководства взять под свой контроль лидеров. И потому ответил коротко:
– Спасибо, но я уже накомандовался. Хочу честно отработать до пенсии, день в день, чтобы потом заниматься семьёй, детьми, внуками, навещать друзей. Иного мне в жизни, похоже, не дано. Да и не хочу я ничего другого – ни власти, ни больших денег. По моему разумению, и то и другое нормальной человеческой жизни мешает.
Вишняк работал и в самом деле спокойно и уверенно, коллектива не чурался, начальству на глаза не лез. Дважды попадал в аварии. Один раз просидел в засыпанном забое двое суток без еды и воды. Потом получил заслуженную компенсацию и ни на кого не жаловался. Отказался участвовать в забастовках и протестах по поводу повышения зарплат. Отказался потому, что не верил уже в благие намерения одной и второй стороны. Ему просто надо было дослужить, дотерпеть.
Наконец, миновали тринадцать лет работ в подземелье. Ушёл день-в-день с нелюбимой шахты. Холодновато попрощался с товарищами и начальством. Сжимая в руках трудовую и пенсионные книжки несколько раз проговорил с внутренней расцветающей радостью:
− Оттарабанил! Слава Богу! Вот теперь впереди настоящая жизнь!
Первые дни после выхода на пенсию ощущал себя свободным человеком, с которого сняли кандалы и выпустили на белый свет из замкнутого, душного до тошноты пространства. Дал себе небольшую, совсем короткую передышку, по прошествии которой понял, что жизнь его в очередной раз обманула и, подсмеиваясь, загнала во вновь изобретённое и старое как мир приспособление, называемое обычно «беличьим колесом».
Мелкие хлопоты переросли в стратегические планы хозяйственного обустройства семейной жизни, заполонили мысли и всё сознание. Жена, любимая Маша (а кто ещё смог бы это сделать!) уговорила взять кредит на покупку дома в полюбившемся ей Славянске, где жила многочисленная родня.
А тут произошло ещё одно знаковое событие, совсем разоружившее Вишняка и подмявшее все его честолюбивые планы: взрослый сын, искренний продолжатель семейных традиций и главная надежда Вишняка, влюбился беззаветно в однокурсницу. Вскоре привёл её в дом знакомить с родителями. Звали её Дашей, и являла собой, по мнению Виктора Александровича, нераспустившийся цветок, поскольку фигурой, походкой и покрытым прыщиками лицом больше напоминала девчонку-подростка. Однако, когда она, неловкая, стеснительная, грохнула вдребезги дорогую чашку китайского фарфора, то посмотрела извиняющимся и таким умоляющим и влюблённым взглядом на Серёжку, что Вишняк прочувствовал горячей волной:
− Ах, Серёжка, как тебе и всем нам повезло, какие мы счастливые!
С этого дня так раздражавшие Вишняка хозяйственные хлопоты и строгая необходимость вкалывать на двух работах, зарабатывать на жильё молодожёнам, стали вполне терпимой жизненной практикой.
