Метафизика души - страница 12

– Хорошо, – согласилась она, – только с одним условием: я к твоему лакомству своё добавлю. Только для этого нам нужен ещё шиповник.

– Не вопрос, – кивнул Василий, – мне маманя целый мешок насушила, а я не знаю, что с ним делать. К Фролычу зайдём по дороге, отсыплем.

В комнате у Василия никого не было – ребята разбрелись кто куда на выходные. Танюшка помыла заварной чайник и ошпарила его кипятком. Тут же заложила липовый цвет и плоды шиповника и долго перемешивала пальцами, двигая смесь по часовой стрелке.

Васька заглянул через её плечо:

– Ты что, колдуешь?

– Ну, типа того, – ничуть не смутившись ответила Танюшка. – Представляю, как мы с тобой живём вместе и делаем всё дружно: и еду готовим, и комнату убираем, и в училище ходим. Ты ведь этого хочешь? Я правильно понимаю?

Васька покрылся краской от шеи до самой кромки лба. Конечно, он хотел, он очень хотел жить вместе с избранницей, только стеснялся сказать. К тому же, если они поженятся, им отдельную комнату в общежитии дадут, поди плохо. Пока Васька сбивчиво, заикаясь от волнения излагал всё это, Танюшка продолжала свой таинственный ритуал. Она залила смесь кипятком, но не доверху, а где-то на треть, и закрыла крышкой, а сверху укутала чайник полотенцем.

– Это что, ты мне предложение только что сделал? – наконец прервала его подруга.

– Ну да, как тебе восемнадцать стукнет, так и пойдём в ЗАГС.

Васька от неожиданного поворота разговора забыл и про мёд, и про чай и только пожирал глазами Танюшку.

– Ну, где же твой мёд? – поинтересовалась Танюшка, доливая чайник доверху. – Чай-то будем пить?

Потом она молча, с блаженной улыбкой смотрела на Васькин зад – единственную часть его тела, которая была видна, когда он полез под кровать за банкой, – и представляла, как весело они будут жить, когда поженятся.

Через несколько месяцев, едва дождавшись Танюшкиного восемнадцатилетия, он потащил её в ЗАГС. Там, почему-то покраснев, спросил, будет ли она брать его фамилию. Конечно, Танюшка с детства мечтала поменять свою фамилию Худолей. Она даже спрашивать не стала, на что менять. Хуже быть не может. Что может быть ужаснее Худолея? В итоге она стала Мухой.

История с Мухой завершилась вместе с окончанием училища. Молодые не смогли договориться, где и как им жить дальше. Василий возвращался в родной совхоз, где его ждали, обещая и жильё, и продвижение по работе. Танюшка же ещё не решила, куда ехать, но совершенно точно была уверена, что назад в деревню ей не надо. Диплом она получила на фамилию Муха, а через несколько месяцев, разведясь с Васькой, снова взяла свою.

– Что-то ты сегодня мрачный, как наш дядя Изя в день зарплаты, – изрекла Софья Павловна, бросив внимательный взгляд на мужа. – Что-то произошло?

Георгий Андреевич оторвал взгляд от вилки, которую рассеянно вертел в руках.

– Да уж. Такого, пожалуй, никогда ещё не случалось… – Он замолк, продолжая непроизвольные упражнения со столовыми приборами.

– Ну не томи, на себя не похож! Уже волнуюсь, как волновалась тётя Сара, ожидая дядю Изю с зарплатой.

– Кравчук разбился.

– Как, на машине? – Софья Павловна мигом отбросила свои еврейские шуточки, не доведя историю дяди Изи и тёти Сары до логического завершения, и теперь серьёзно смотрела на мужа.

– Нет, на дельтаплане.

– На чём, на чём?!

Георгий Андреевич глубоко вздохнул и тихо продолжал:

– Да я и сам до недавнего времени не знал, что за зверь такой. Это прибор с крыльями, которые сверху надеваются на человека, или человек в него вставляется – не знаю точно. Последнее время крутился у нас молодой парень – хотел внедрить изобретение. Все кабинеты обошёл, такими словами сыпал, нарочно не придумаешь – только «змея Рогалло» чего стоит! Вот он Кравчука и обрабатывал: генерал всё-таки, начальник Спортивного комитета Министерства обороны. Доказывал, что для военных дельтаплан – незаменимое устройство. Особенно тот способ буксировки, который изобретатель придумал, от разгоняющегося автомобиля. Уговорил попробовать. А кому не хочется себя Икаром почувствовать! Вот Кравчук и поддался. Прицепили его вместе с крыльями к автомобилю, автомобиль разогнался, Кравчук взлетел, но что-то с ним в воздухе приключилось: то ли с сердцем стало плохо, то ли неумело телом своим управлял. В общем, рухнул на землю со всей дури Икар наш.